Таня

Но однажды контрольная вообще была сорвана. В этот памятный день мы, как обычно, выстроились в линеечку друг за другом перед закрытой дверью кабинета математики. Математичка Ниночка опаздывала, народ бил копытом… Опоздав на несколько минут и извинившись перед классом, она начала торопливо открывать дверь, ковыряясь ключом в дверном замке. Время шло, и на контрольную его оставалось всё меньше, по ряду зашушукались, а Ниночка всё никак не могла открыть дверь и явно не понимала, в чём дело. Прибежавший на подмогу трудовик выломал с мясом замок, огласив Ниночке профессиональный вердикт: кто-то напихал туда пластилин. Контрольная была перенесена на другой день, а нас завели в класс для выяснения обстоятельств варварского обращения со школьным имуществом. Колоться и выдавать вредителя никто не хотел, но Ниночка пригрозила поставить всем двойки в четверти и, не выдержав угроз, с места встал Пётр – длиннющий и худой ботаник. Тихо проблеяв, что это троечник Женька затолкал пластилин в замок, Пётр покрылся испариной и, наверное, понял, что ни в одну школьную группировку бухать портвейн его уже не возьмут, но он самозабвенно хотел в МГУ на мехмат и пятёрка ему была просто необходима. Узнав, кто наробингудил, нас распустили по домам. Петьке потом наши мальчишки наваляли звиздюлей за школой в кустах, а Женьке вкатили неуд по поведению и обязали его родителей сдать деньги на новый замок. На мехмат МГУ им. Ломоносова Петька всё-таки поступил – единственный из класса, но в компании его больше не приглашали. Кому что…

Фаина

Однажды, когда я была старшеклассницей и считала себя уже взрослой девочкой, моя подружка Юлька стащила у своей матери тонкие фирменные сигареты «More» в длинной красной пачке и научила меня курить.

Это занятие мне так понравилось, что я быстро втянулась в процесс и в тусовках представляла себя эдакой мадам Раневской, сидящей за туалетным столиком в театральной гримёрке, манерно выпускающей изо рта тоненькие колечки сизого дыма и отпускающей едкие сценические реплики в воображаемый зрительный зал. И хотя Фаина Георгиевна всю свою жизнь курила пролетарский «Беломор», считаясь дамой не очень молодой, совсем не красивой и даже скандальной, в моём воображении она ассоциировалась именно с женским шармом и интеллигентностью, которые могли разглядеть в ней лишь натуры тонкие и понимающие.

В один из вечеров, когда спать ещё не хотелось, а выходить на улицу уже было поздно, я услышала раскатистый материнский храп за стеной и сильно расстроилась. Теперь мне не уснуть первой, придётся затыкать уши ватными шариками и накрываться одеялом с головой.

Недолго думая, уверенно достала заныканную сигарету, приоткрыла окно, выходящее на лоджию, села на подоконник и чиркнула спичкой, готовясь «снять напряжение», представляя себя актрисой, играющей в сцене «Муля, не нервируй меня», имея в виду собственную мать.

Выкурив уже почти половину, я вдруг неожиданно увидела прямо перед собой женский силуэт в белом развевающемся балахоне, зашипевший на меня адским голосом: «Ну что, деточка, куришь? Стащила-таки Беломор! Дай сюда быстро!». Призрак Раневской пытался в темноте выдернуть остаток ещё не потушенной сигареты, а я от жуткого страха обожгла себе пальцы и сильно подавилась дымом, громыхая кашлем на весь наш этаж.

Моя мать просто забыла закрыть на ночь дверь на лоджию. Сигаретный дым проник в её комнату, она проснулась и застукала меня за курением. Случайно оставленный её гостем «Беломор» мать забросила на антресоль, а белый балахон оказался обычной ночной рубашкой, которую в темноте я приняла за призрака.

Надо сказать, что не курила я потом очень долго, а привидений боюсь и по сей день, особенно если день летний.

Маринка