Танья-богатырь. Мансийские сказы.

Обратно к реке могучей вылетел. Веселее по ней лететь. Вдруг грохот в стороне раздался. Вздрогнул халей, одно, потом другое перо с усталых крыльев на воду упали.

Видит: богатырь по колено в воде стоит, на нем рубаха красная, расшитая, а вокруг пояс широкий с амулетами да табакерками, на голове две тугие косы разноцветными нитками переплетены. Нож большой, охотничий, мешок кожаный со стрелами, лук через плечо перекинут. Стоит богатырь, руками-веслами друг о дружку хлопает. А от этого вокруг грохот стоит страшнее небесного.

Догадался халей, кто это такой, и, закрыв глаза, к Танье полетел. Да не донесли крылья птицу, в полете измученную, пал халей поодаль на гриву песчаную: слышит плеск воды, да голову поднять, крылья расправить сил нет.

— Танья-богатырь! Танья-богатырь! — шепчет халей.

Подошел богатырь, поднял халея, расправил ему крылья, спрятал себе за пазуху.

Скоро теплый дух Таньи оживил халея.

— Зачем в дорогу большую летел? Зачем Танью звал? — спросил богатырь.

— Воин Алыч послал Танью искать, а найти — сказать: пусть вперед ветра летит Танья. Враги на землю пришли.

Выпрямился Танья-богатырь, плечи расправил и говорит:

— Обожди. Силы от родной земли-воды набраться надо.

Пошел к реке Танья, по колено встал и давай воду пить пригоршнями. Пил, пил, пока нярки{8} на песке не показались. Потом к лесу направился. Схватил сосну под самый комель и на берег с корнем легохонько вышвырнул. Подошел к кедру, потянул да сам по колено увяз, а кедр только ветками помахивает.

Снова вернулся Танья к реке, встал на колено и пил, пока река наполовину меньше не стала.

Полетели тогда на берег кедры, пихтачи и лиственницы, а халей со страху спрятался в тальниках прибрежных.

— Как не увидеть шерсти на оленьих копытах, так врагам земли нашей не видать! — громом прокричал Танья и пал на колени лицом к солнышку, низко земле отца-матери поклонился, горсть ее в лузан{9} положил, перекинул лук и крикнул халею:

— Не отставай от меня, птица!

И пошел мерить землю Танья шагами-верстами. На широких лугах трава к земле гнулась, тайга расступалась. Ветер крылья свои отдал Танье!

Раз и еще раз солнце пряталось за дремучий лес, а когда покатило в третий раз, услышал Танья знакомый крик птицы.

Остановился Танья. Видит: халей низко у земли летит. Прислушался: стон кругом. «Неужто земля человеком стонет?» — подумал богатырь.

А стон все громче да громче, прямо за сердце ловит.

Выбежал богатырь на берег и замер на миг. По берегу воины лежат, будто уснули, только черной тучей птицы над ними кружат. Поодаль в логу костры горят, а по могучей реке чужие калданки плавают.

Притаился Танья, ночи скорой дождался да Алыча-воина искать стал. Долго ходил по берегу среди убитых братьев. Снова услышал халея крик. Побежал Танья — да тут и Алыча нашел.

Взглянул Алыч в чистые глаза Таньи, вздохнул полной грудью, и слеза теплая по щеке покатилась. Взял богатырь эту слезу в ладонь да к реке могучей отправился. Опустил в реку слезу воина — почернела река, волны вздыбила, опрокинула, смыла с берегов все калданки. А Танья тем временем достал из лузана землю родную и на берег кинул. Зашевелились, проснулись, поднялись воины храбрые, схватили луки свои и снова в бой пошли.

Прогремел Танья громким голосом, затряслись деревья могучие, с перепугу птицы на разные голоса заорали, тучей в небо взлетели, солнце закрыли.

Взглянул вдаль Танья, тяжело вздохнул: не видать конца-края войску вражьему.

— Ничего, Танья-богатырь. Веди нас, — проговорил Алыч-воин. — На родной земле и заяц силен.

И пошел Танья на смертный бой. Стрелы тучей в Танью летели, а он от них словно от комариного роя отмахивался. Развернет плечи Танья, только кости хрустнут, и летят тогда враги в разные стороны: кто в реку летел, кого через лес перекидывал, кого к небу подбрасывал.

Сколько шел тот бой, разве Торум {10} знает — не запомнить человеку. Перебили врагов. Тихо стало. Приумолкла река, пригорюнился лес. И опять войско спит мертвым сном, теперь уже беспробудным. Не осталось у Таньи живительной земли от отца-матери. В этот раз стрела не задела, не ранила.

Видит Алыч-воин: Танья к реке тяжело идет, пошатывается — да и повалился вдруг.

Подбежал к Танье, а у того из глаз свет выкатывается, а из всех ран кровь густая, горячая хлынула. Притащил Алыч воды в пригоршнях — только губы Танье помазал.

Захотел Алыч ближе к реке подтащить богатыря — не может. Давай бегать Алыч от берега к Танье, как горностай, туда-сюда. Одну рану водой зальет, десять других открывается.

Видит Алыч: нет толку от старания его. Сел около Таньи, задумался. Птица мест, родных не забывает, а человек и подавно. Надо тащить Танью к земле отца-матери.

Нарубил Алыч молодых сосен для ваг, уложил на них Танью и поволок. По лесам волок и лугам, мимо озер и болот. А из ран Таньи кровь ручейками горячими в землю сбегала.