Танки возвращаются в бой

В 1938 году Нина Мамукашвили получила диплом военного инженер-механика и уехала в войска. Немало трудностей пришлось преодолеть ей и на новой работе. Нина «нашла себя», попав на склад автобронетанкового имущества Закавказского военного округа. В начале 1942 года она прибыла с одним из складов на Керченский полуостров...

Я пристально посмотрел на Нину, сидевшую все в той же печальной позе, и не решился окликнуть старого друга.

Позднее я узнал, что Мамукашвили не вернулась с полуострова. Еще до этого пронесся слух, будто Нина погибла от взрыва фашистской бомбы. А потом многие рассказывали, что видели ее на поле боя с санитарной сумкой и повязкой Красного Креста на рукаве. Думаю, что эта последняя версия самая точная.

В судьбе Нины Мамукашвили нет ничего особенного, героического. Ее поведение выглядит скорее обычным. Но в этом и заключается величие духа советской женщины, коммунистки, нашедшей свое место в строю в самые трудные минуты боев на Керченском полуострове.

Так же как Нина Мамукашвили, многие инженеры и техники, не имея возможности заниматься ремонтом танков, пошли в боевые части. Честь и слава им, моим дорогим товарищам, партийным и беспартийным, сохранившим в себе великое чувство воинского долга и беспредельную преданность Родине. Я горжусь ими! И среди них снова хочу назвать фамилии воентехника 1 ранга Е. Е. Бордзий и военинженера А. В. Локотош.

Бордзия я встретил во время отступления. Опаленный солнцем, с потрескавшимися губами на посеревшем небритом лице, с автоматом на шее и двумя «лимонками» за поясом, он шагал в группе солдат. Мы отошли к обочине и присели на землю, уже покрытую свежей зеленью.

— Танков нет. Ремонт закончился. Воюю вместе с пехотой, — глухо проговорил Бордзий. — Позавчера вместе с Андреем Локотош мы заплатили немцам небольшой должок. Да жаль, маловато...

— Я кое-что слыхал. Вы оба просто герои.

— Ну какие там герои? Мы прежде всего коммунисты. Впрочем, Локотош действительно орел! Вы должны знать о нем.

Бордзий помолчал, словно собираясь с мыслями, и быстро заговорил:

— Попал я, понимаете, в окопы одной из наших стрелковых частей, занимавших оборону по балочке перед базой. Поглядел туда-сюда и вижу: Локотош с автоматом. Возле него еще несколько человек примостилось, кто с автоматом, кто с винтовкой. Мы перемигнулись, а разговаривать недосуг: гитлеровцы пошли в атаку. Тут же вылез немецкий танк и двинулся к нашим окопам. Ну, мать честная, думаю, держись за землю!.. Наш окопчик-то не глубокий, да и грунт песчаный. Раздавит! Мою мысль как будто перехватил инженер. Вижу, бросается навстречу фашистам. За ним побежали еще несколько человек. Да-а... Выскочили они на гребень высотки и нырнули в окоп, иначе бы всех скосило. А еще через минуту Андрей опять побежал и скрылся в окопчике за высоткой. За ним заковылял раненый матрос.

— Проскочил?

— Да. И к инженеру. А тот самый танк держит курс прямо на них. — Бордзий чему-то улыбнулся и облизнул сухие губы. — Локотош швырнул противотанковую гранату. Завертелась машина на месте, из пушечки стреляет, да зря — мертвое пространство. Немецкие танкисты, конечно, попытались выяснить, что стряслось. А нам видно все как на ладони. Приоткрылся люк, показалась голова. Выстрелил инженер и не промахнулся. Следующего уложил раненый краснофлотец. Туго бы нам пришлось, если бы допустили танк до наших окопов.

Бордзий немного подумал и продолжал:

— Атака захлебнулась. Наш полк, хотя и потрепанный, открыл довольно дружный огонь, фашисты стали пятиться. Вот, собственно, и вся история, — закончил Бордзий, опустив голову.

— А немецкий броневик? — спросил я. — Мне передавали, что вы захватили «живым» еще и немецкий броневик.

— Было! — встрепенулся техник. — В этот же раз, только чуть попозднее. Броневик-то выполз из-за высотки, курсирует на виду у нас, видимо обстановку изучает. Локотош решил обмануть гитлеровцев. Забрался в подбитый танк и начал подавать сигналы. Клюнуло. Броневик развернулся — и к танку. Остановился метрах в двадцати перед окопом, вышли из него двое, что-то обсуждают. А в это время четверо солдат, что залегли за танком, — на них. Да и инженер развернул башню пушкой к броневику. Так он нам и достался.

— Бросили?

— Нет, не сразу. Сдали документы убитых в штаб, заправились в полку горючим и решили назавтра попытаться подойти к немцам на «своем» броневике.

Локотош сформировал экипаж: водителем — сержанта Морозова, за пулеметы — лейтенанта Свий и красноармейца Полякова. Нашлось в экипаже место и для меня. Утром, чем свет, вышли мы с левого фланга из-за бугорка и направились к немцам. Сначала они молчали, а потом все же разгадали, что это за «свой» броневик, — такой огонь по нас открыли, что еле до укрытия добрались, там трофей и подорвали.

Однако я здорово задержался, — спохватился Бордзий. — Надо догонять своих.

Он поправил на шее автомат и уверенно зашагал по дороге...