Танки возвращаются в бой

Бой приближался. Семисотке угрожала опасность быть захваченной противником. Как поступить с личным составом ремонтной базы и ценным имуществом?. Да и не бросать же на произвол судьбы незаконченные ремонтом танки.

Одного из офицеров базы я направил в Огуз-Тобе с поручением связаться с АБТУ фронта, а если не удастся, уточнить обстановку в 51-й армии. Через час офицер вернулся и доложил, что связь с фронтом прервана, а в штабе армии ничего толком не знают.

Пришлось все решать самостоятельно.

После совета с военкомом базы Морозовым принято решение ночью эвакуировать в тыл наиболее ценные агрегаты, запасные части и мастерские с механическим оборудованием. Часть людей — тоже эвакуировать, а другую — пока оставить в Семисотке, чтобы закончить ремонт нескольких машин.

В момент, когда колонна с мастерскими и запасными частями тронулась из Семисотки, разразился страшнейший ливень. Громовые раскаты сливались в сплошной гул. Освещая местность сильнее немецких ракет, во все небо полыхали молнии. Под этим ливневым дождем, не задерживаясь ни на минуту, через селение шли войска 51-й армии, перегруппировываясь для контрудара.

Под этим же ливнем ремонтники взводов Яковенко и Головченко всю ночь работали у оставшихся танков.

9 мая, около полудня, гитлеровцы появились недалеко от юго-западной окраины Семисотки. Опасность попасть в руки врага стала реальной. Даже бесстрашный военком Морозов стал убеждать меня, что дальше медлить нельзя.

— И оборудование потеряем, и себя погубим...

Я приказал взять на буксир две незаконченные «тридцатьчетверки», закопать в землю под навесом «агрегатного цеха» остатки запасных частей и двигаться на Огуз-Тобе.

Наша «эмка» была уже почти готова к выезду, когда я услышал за спиной чье-то дыхание. Оглянулся. Рядом стоял незнакомый лейтенант.

— Командир взвода двести двадцать девятого тяжелого батальона, — быстро доложил он. — Заглянул сюда в надежде найти своих. — Лейтенант угрюмо обвел глазами место, где раньше была наша база. — Да тут, видно, даже ремонтников и то не найдешь... А жаль! Боевые хлопцы. Только что вместе побывали в такой переделке!

— Откуда вы? Что случилось?

— Со СПАМа, что в километре отсюда. Там исправляли два KB из моего взвода. Ребята уже кончали работу, но им помешали немцы... Хорошо, что были снаряды. Иначе бы не вел я теперь разговор с вами... Десять гитлеровских машин неожиданно выскочили на нас...

— Что с людьми? — взволнованно перебил я.

— С людьми порядок. Ремонтники дрались не хуже танкистов. В танках ведь оставались снаряды! Подбили три машины и заставили немцев отойти. А сами двинулись овражками на Огуз-Тобе... Да и мне пора, — он еще раз оглядел все вокруг: — Попытаюсь все же найти своих...

Вскоре я убедился, насколько был прав военком Морозов, торопя с эвакуацией. Хвост нашей колонны едва миновал восточную окраину Огуз-Тобе, а на западной уже показались гитлеровские автоматчики. Мы успели, что называется, в обрез! Помогла нам и бригада Синенко, отошедшая на гору Огуз-Тобе: она завязала бой с танками противника и задержала его пехоту.

За Огуз-Тобе нашу колонну встретил мокрый, по колено в грязи воентехник Николай Карцев.

— Товарищ военинженер! Меня послали передать вам приказ — выводить ремонтную базу за рубеж Турецкого вала.

— Кто приказал и когда?

— Приказ генерала Вольского. Передан через штаб сорок четвертой.

— А где сам Вольский? Где штаб АБТУ?

— Не знаю, товарищ военинженер. Получив приказ, я побежал вас разыскивать. — Он взглянул на ручные часы: — Это было четыре часа назад.

Карцев еле держался на ногах. Пот грязными струйками стекал по его лицу. Но губы почему-то сложились в довольную улыбку.

Я тоже невольно улыбнулся:

— Чем ты так доволен, Николай?

— Доволен, что мы снова встретились...

— А ты уже потерял надежду?

Карцев кивнул головой в направлении Огуз-Тобе, откуда слышались частые автоматные очереди, и ответил:

— Откровенно говоря, на встречу я уже мало рассчитывал.

— Так уж кругом плохо?

— Многое мне неизвестно. Однако наша контратака не состоялась. — Он поморщился и стиснул зубы. — Парпачь наши оставили, — сказал Карцев с какой-то особой болью в голосе.

В районе Парпачь находился 134-й отдельный ремонтно-восстановительный батальон. Я поинтересовался его судьбою. Карцев ответил:

— Сто тридцать четвертый вышел с боем. На него навалилась большая группа немецких автоматчиков. Ремонтники здорово защищались, обеспечивая выход машин и мастерских. А потом отошли в район Кошай.

— И танки бросили?

— Всего несколько «двадцатьшестерок». Тянуть их было нечем.

До селения Кошай мы добирались с Карцевым вместе, а оттуда, наспех глотнув кружку обжигающего горло кипятку, я бросился догонять колонну базы. 

Теперь уже 49-я база шла в полном составе: товарищи, задержавшиеся в Семисотке из-за грозы, догнали тех, кто ушел накануне.