Танки возвращаются в бой

Мало надежд мы возлагали и на войсковые средства ремонта. Армейские ремонтно-восстановительные батальоны имели лишь по одному отделению для ремонта танков, а роты технического обеспечения в танковых бригадах были укомплектованы неполностью. К тому же, как только начались бои, эти роты стали редеть — нести потери в людях и технике.

Справедливости ради, скажу прямо: полностью подготовиться к техническому обеспечению боевых действий войск в масштабах задуманной операции мы не успели и вынуждены были «изворачиваться», изыскивать средства и возможности на месте, на ходу. Причем в наши кланы непрерывно вносил коррективы противник.

Например, рота технического обеспечения 55-й танковой бригады прибыла на полуостров только 3 февраля. Не успел транспорт «Красный Профинтерн», на котором находились тылы бригады, ошвартоваться в порту Камыш-Бурун, как его атаковали вражеские самолеты. В носовую часть корабля ударила бомба. Вспыхнул пожар, огонь охватил верхнюю палубу, затем проник в трюмы. Создалось критическое положение. Вот тут-то и проявились в полную меру великолепные качества советских воинов — их самоотверженность и героизм. Команда корабля, тыловые подразделения, и главным образом ремонтники, трое суток боролись с пожаром. Они гасили огонь в одном месте, но он неожиданно пробивался в другом. Языки пламени подобрались к таре с горючим. Взорвались, выбросив длинные огненные столбы, бочки с бензином и автоцистерны. Весь порт казался освещенным нестерпимо яркой иллюминацией.

С большим трудом удалось потушить пожар, но все же в огне погибло немало ценной техники, в том числе одна ремонтная мастерская и четыре автоцистерны. Когда же рота двинулась в район сосредоточения, она снова попала под бомбежку и потеряла еще одну мастерскую.

В первые же дни пребывания на фронте большие потери понесла и рота технического обеспечения бригады Калинина. На марше она тоже попала под бомбежку: две ремонтные мастерские (их на фронте обычно называли летучками) превратились в груду покореженного металла.

Наши войска готовились к наступлению, чтобы полностью освободить Крым от фашистских захватчиков. В ходе подготовки осуществлялись частные операции, захватывались населенные пункты и господствующие высоты. Немцы, со своей стороны, совершенствовали оборону и упорно дрались за каждую высотку, а на некоторых участках фронта вели артиллерийский и минометный огонь и даже предпринимали вылазки. В этих условиях все чаще стали вводиться в бой наши танки, и, конечно, росли потери. Для ремонтников начались боевые будни, заполненные напряженным трудом.

Прежде всего, стали выходить из строя танки Т-26. И не всегда от попаданий вражеских снарядов. Резиновые бандажи опорных катков не выдерживали больших переходов по развороченному после дождей, а затем окаменевшему от морозов грунту.

В запасе катков не было. Что делать? Помогла русская смекалка. В Керчи, на заводе имени Войкова, взорванном еще в ноябре 1941 года, чудом сохранились небольшая вагранка и томильная печь. Кадровые рабочие — термитчик и литейщик (жаль, не осталось в памяти их фамилий) — взялись за дело. Через две недели ремонтники получили цельнолитые катки из ковкого чугуна. Правда, катки гремели по гусеницам, но танки бегали достаточно резво, на переходах не застревали и уверенно шли в бой.

Трудности наши увеличились, когда стали выбывать из строя танки Т-34 и КВ. На их ремонт пришлось целиком переключить 49-ю подвижную ремонтную базу, а восстановление танков Т-26 поручить войсковым подразделениям. Но через два-три дня стало ясно — для войск эти работы не по плечу. Тогда-то я вспомнил о 13-й стационарной ремонтной базе, оставшейся в Тбилиси. Может быть, она поможет нам? Своими соображениями поделился с генералом Павелкиным.

— Давайте попросим помощи у Закавказского округа. В тринадцатой базе много квалифицированных людей, и без ущерба для округа она может выделить нам несколько ремонтных бригад.

Генерал Павелкин, видимо, не поверил в успех моей затеи.

— Военный совет не пойдет на это.

Но я не отказался от своих намерений.

Через два дня в Автобронетанковом управлении появился незнакомый генерал с улыбчивым румяным лицом и веселыми искорками в глазах. Он долго беседовал с Павелкиным, потом подошел ко мне и без тени официальности представился:

— Вольский, генерал-инспектор автобронетанковых войск Красной Армии. Вот, приехал к вам... В распоряжение заместителя наркома Мехлиса.

— А разве он здесь? — вырвалось у меня.

— Здесь, — улыбнулся Вольский и почему-то хмыкнул. — Ну ладно, выкладывай свои нужды. В Москве мне сказали, что ты опытный ремонтник.

— Что с того, — возразил я. — Ремонтник я стационарный, до войны был начальником тринадцатой базы. 

А здесь совсем другое дело: полевые условия и ограниченные средства...

— Но ты предлагаешь просить людей со своей прежней базы?

«Ясно, — подумал я, — Павелкин уже доложил». И твердо ответил:

— Так точно. На тринадцатой хорошие кадры, знающие машину Т-26, а у нас их две бригады, полк да отдельные батальоны.

Генерал Вольский на минуту задумался, а затем сказал: