Танки возвращаются в бой

Ремонтники трудились тут же — на дорогах, в балках, под градом мелких бомб, под пулеметным огнем. Убитых хоронили, раненых уносили в медсанбат, а оставшиеся в живых продолжали делать свое дело и днем и ночью. К обстрелам все привыкли. Во время бомбежек отлеживались на земле или в щелях под танками и, как только чуть-чуть затихало, снова брались за работу.

А бывало, что к ремонтникам наведывались и фашистские автоматчики. Тогда слесари-монтажники, электросварщики и бригадиры бросали рабочий инструмент, хватали винтовки, гранаты и вступали в бой. И надо сказать, неплохо дрались. Однажды в районе Парпачь наши стрелки при поддержке роты танков отбросили контратаковавшего противника и заняли выгодные позиции. В этом бою был серьезно поврежден один танк. Ремонтники, двигавшиеся вслед за боевыми порядками, тут же начали восстанавливать машину.

Между тем немцы, возобновив контратаки, выбросили в наш тыл группу автоматчиков, которые просочились как раз в ту лощину, где трудились ремонтники. Первым заметил фашистов оружейный мастер комсомолец Юшков. Предупредив товарищей об опасности, он вооружился танковым пулеметом, замаскировался в стороне и внезапной очередью скосил несколько гитлеровцев. На помощь Юшкову, подхватив автоматы и пистолеты, прибежали товарищи. Они так дружно обстреливали противника, что тот не смог продвинуться вперед. А подоспевшее затем наше стрелковое подразделение уничтожило всех фашистов.

Подобные случаи бывали и в других местах. Авторитет ремонтников среди танкистов, пехотинцев и артиллеристов все возрастал. Их считали уже не только «работягами», но и боевыми друзьями, которые в самую трудную минуту не подведут.

А фронт продолжал готовиться к общему наступлению. Части подтягивались на исходные позиции, еще ближе к передовой подводились и ремонтные подразделения.

Фронтовая 49-я подвижная ремонтная база выдвинулась на восточную окраину селения Семисотка, в 6–8 километрах от переднего края, и разместилась на территории бывшей МТС, от которой чудом уцелели навес и полуразрушенная кузница. Несколько подвалов стали убежищами для личного состава. Ярко проявились в эти дни организаторские способности военкома базы старшего политрука Ивана Ивановича Морозова. Он все время хлопотал, что-то добывал, стараясь создать хотя бы подобие нормальных условий для бойцов. На удивление всем, Морозов умудрился оборудовать даже... баню. Да, да, баню, что в тех условиях казалось немыслимым. Две бочки из-под горючего заменили котел, а уцелевший угол в одном из подвалов превратился в парную. Каждая ремонтная бригада по очереди мылась в этой походной бане и здесь же получала чистое белье.

Мне тоже удалось отлично помыться в «морозовской» бане вместе с капитаном Николаем Николаевичем Толмачевым.

— Не хуже, чем в Сандуновских в Москве, — заметил я, когда мы выбирались из темного подвала.

— Верно, — согласился Толмачев, — только вода немного мутновата...

Наш разговор прервали артиллерийские разрывы. Толмачев сощурился и покачал головой.

— Подобной музыки в «сандунах» не услышишь.

— И часто бывает такое?

— Вчера летали весь день. Сегодня это пока третий налет.

— А не зря ли мы так близко придвинули базу к переднему краю? — усомнился я.

— Я тоже об этом думал. И с народом советовался. Но ничего лучшего мы не нашли. Здесь хоть маленькая крыша над головой и кое-какое кузнечное оборудование. Такой роскоши больше нигде не сыщем. К тому же эвакуационных средств нет ни у нас, ни в армиях.

Сюда и то с трудом доставляем машины, а если отойдем назад, совсем запаримся. Так что лучше уж здесь, под обстрелом.

* * *

Каждый фронтовик хорошо знает, что такое «солдатский вестник», или «солдатская почта». Услыхал солдат какую-нибудь реплику командира, узнал новость от связиста, поделился с товарищем догадками — и пошел слух из подразделения в подразделение, из части в часть. По пути он обрастает новыми деталями, правда переплетается с вымыслом, наблюдения подкрепляются логичными рассуждениями и выводами, — и вот уже бойцы почти безошибочно угадывают ближайшие события.

К сожалению, «солдатская почта» иногда становилась добычей вражеской разведки.

Во второй половине февраля 1942 года в наших частях стали все чаще открыто поговаривать о готовящемся наступлении. А 23 февраля немцы сбросили над Ак-Монайскими позициями, в районе Огуз-Тобе и Киет, листовки, в которых похвалялись, что знают о предстоящем наступлении русских. Стало ясно, что один из важнейших элементов успеха операции — внезапность — уже утерян. Однако подготовка к боям шла своим чередом.