Танки возвращаются в бой

Некоторые бывшие узники, исстрадавшись по Родине, пытались в одиночку пробиваться домой. Помню, дня через два я вернулся в Танненберг в расположение второго эшелона армии. Во дворе дома, где разместилось наше управление, я увидел такую картину. У добротной немецкой повозки, запряженной тройкой рыжих коней, хлопотали две девушки-украинки. Им усиленно помогали автоматчик ефрейтор Леляскин и шофер Камышников.

— Что за экспедицию снаряжаете, ребята?

— Землячек домой отправляем, товарищ гвардии полковник. Три года на немцев работали, теперь пускай домой едут на своих конях.

— Девушки, вы же не доедете! Дороги забиты войсками. Подождите немного. Вас отправят организованно, — попытался вмешаться я. Но не тут-то было. Девчата не хотели ничего слышать.

— Доедем, товарищ начальник. Домой дорога всегда короче! — бойко ответила одна из подружек, усаживаясь в повозку.

Вольский все время требовал: не дать противнику оторваться, висеть у него на плечах... Танкисты почти не спали. Ели на ходу. Машины заправляли на скорую Руку.

21 января генерал Сахно доложил, что корпус подошел к Остероде и готовит ночной штурм.

Фронтовики знают, как тяжело вести уличные бои, да еще одними танками, без пехоты. Вдвойне тяжелее воевать ночью. Танковые пушки бьют вдоль улиц. Гусеницами разрушаются баррикады. Но в целости остаются верхние этажи каменных зданий, а там затаились фаустники и гранатометчики.

Со всеми этими трудностями столкнулись танкисты генерала Сахно, и все же в ночь на 22 января они очистили от противника Остероде.

Вечером, когда я докладывал о состоянии материальной части, Вольский сказал:

— Не повезло сто семьдесят восьмой. Хорошая бригада, боевой народ, а вот поди ж ты...

— Что случилось?

— Тяжелый у них сегодня день... Убило заместителя, тяжело ранен комбриг Полукаров. Чуть не погибли начальник штаба и замполит. Больно терять людей... — Вольский ненадолго умолк и неожиданно спросил: — Кстати, Сахно, кажется, представляет к званию Героя двух танкистов. Не слышал ты об этом?

— Кое-что слыхал. Речь, видимо, идет об экипаже танка из группы разведки...

— Ну-ну... — оживился Вольский.

— Ребята ворвались в небольшой городок невдалеке от Остероде, еще удерживаемый немцами, и оседлали перекресток улиц. Когда гитлеровцы начали наседать, башнер сержант Краснов разбил два противотанковых орудия и одну самоходку. Потом поджег несколько автомашин и бронетранспортер. Но затем и наш танк подбили; он загорелся. Двое из экипажа погибли в машине, а Краснов и радист старшина Шабельский успели выскочить с пулеметами. Пробрались к ближайшему дому и засели на чердаке. Держались более двух часов, пока не подошли наши. Говорят, что перекресток, где стояла сгоревшая «тридцатьчетверка», был завален трупами. Когда гитлеровцы начали отходить, Краснов с Шабельским снова провожали их пулеметным огнем.

— Костылев, наверняка, уже все знает. Ему о таких случаях быстро доносят политработники. Ожогин! — крикнул генерал. — Позвоните в политотдел, спросите про Краснова и Шабельского.

* * *

...Не менее стремительно продвигался левый фланг. Части корпуса Малахова, наступавшие из района Уздау, утром 21 января овладели сильным опорным пунктом Любава. Здесь командир корпуса получил сведения, что следующий пункт — узел шоссейных и железных дорог Дёйч-Эйлау — сильно укреплен. Разветвленная система ирригационных сооружений, множество крупных и мелких озер, соединенных противотанковыми рвами, окаймляли город с севера, востока и юга. Гарнизон насчитывал до 800 кадровых солдат. Кроме того, там находились и фольксштурмисты, впервые встретившиеся на пути нашей армии.

Два опытных генерала, Д. И. Заев и К. М. Малахов, обменялись мнениями и наметили план блокирования Дёйч-Эйлау. Решение их одобрил Военный совет.

Вечером начальник штаба корпуса полковник Смирнов докладывал в штаб армии:

— Бригада Поколова, обходя город с востока, миновала населенный пункт Зельково и продолжает быстро продвигаться на север. Бригада Станиславского подходит к городу с юго-востока, сбивая мелкие заслоны. Тридцать вторая танковая и пятьдесят третья мотострелковая продвигаются в обход озер западнее.

На карте Сидоровича снова появились громадные клещи, как когда-то вокруг Найденбурга. Вольский долго и сосредоточенно изучал эту карту, потом выпрямился и, ни к кому не обращаясь, проговорил:

— У Малахова есть шансы развязать узелок не хуже найденбургского. Жаль, что погода нелетная, хорошо бы поддержать их с утра бомбовым ударом. — И, повернувшись ко мне, спросил: — Сколько у Малахова танков в строю?

Я положил перед командармом сводку о техническом состоянии боевых машин.

— Откуда появились танки у Станиславского?

— Собрали и восстановили все отставшие.

Василий Тимофеевич внимательно просмотрел сводку, пометил что-то на полях и положил ее на стол начальника штаба.

— С таким количеством машин еще можно воевать, Георгий Степанович.

Сидорович кивнул в знак согласия.