Танки - вперед!

Слышно даже в кабине как загудел установленный «на максимал» движок. Самолет рванул вперед, разгоняясь. Скорость росла, Николай, привычно удерживая машину по центру ВПП, быстро и четко переключил РУД на «форсаж». Взревел двигатель. Самолет, словно получив толчок сзади, резко ускорился. Несколько мгновений аппарат несся по бетону, а затем взмыл вверх. Перегрузка привычно прижала Николая к креслу…

Погода испортилась задолго до зоны полетов. Пришлось перейти к пилотированию по приборам и удвоить внимательность. Германия — это не Забайкалье и не Средняя Азия, где можно спокойно уклониться от заданного эшелона и курса, все равно ближайший «коридор» с пассажирскими авиалайнерами где-то в нескольких сотнях километров в стороне. Впрочем, для Николая это особой трудности не представляло. Даже иллюзия «перевернутого полета», обычная при таких обстоятельствах, когда вокруг самолета не видно ничего, кроме клубящихся облаков, ему не мешала. Пара виражей, разворот, кабрирование… Упражнение шло по накатанной колее, как вдруг его вызвал руководитель полетов.

— Восемьсот пятидесятый, десятому. Сто двадцать четыре!

— Восемьсот пятидесятый принял, — мгновенно среагировал Николай. Переданные цифры означали неожиданную вводную — перехват учебной цели по командам системы управления. «Лазурь» исправно выдала информацию на приборы и Федорченко полупереворотом вышел на курс перехвата. Для обеспечения скрытности локатор он включать не стал, ограничившись теплопеленгатором ТП-23, работавшим в режиме поиска. Мастерство, как известно, не пропьешь, и учебная мишень появилась на индикаторе практически в рассчитанный им момент. Причем ничего не подозревающая «цель» летела прямо, не ставя помех и не пытаясь ускользнуть от атаки.

Николай включил локатор, загнал метку цели в кольцо. Дождался сигнала захвата. И несколько секунд с удовлетворением наблюдал, как «противник» усиленно маневрирует, пытаясь вырваться из зоны пуска. Но было уже поздно — на ФКП остались четкие снимки в течение времени, достаточного для поражения «радийной» ракетой[11].

— Десятый — восемьсот пятидесятому! Перехват закончен. Остаток тысяча восемьсот, прошу разрешения на возврат на аэродром, — доложил майор.

— Восемьсот пятидесятый, разрешаю, — немедленно откликнулся руководитель полетов.

Николай ввел самолет в вираж, разворачиваясь на обратный курс. Одновременно отметив, что тучи расходятся, и погода явно улучшается. Так что второй и третий вылет пройдут точно по плану.

03.10.1983 г. ГДР. Альтес-Лагер

Николай сидел дома и смотрел по немецкому каналу ЦДФ какую-то глупую американскую комедию. Лично он предпочел бы боевичок, или какой-нибудь хороший советский фильм, но передачи первого канала советского телевидения уже закончились, а боевики и вообще более-менее интересные фильмы немцы крутили пораньше, в самое удобное для их зрителей время.

Вот чего не отнимешь на этом «загнивающем западе», так именно вот этого стремления сделать все для удобства потребителей. Так что загнивали они красиво, ничего не скажешь.

Впрочем, сейчас старшему лейтенанту было не до абстрактных рассуждений и просмотр кинокомедии никак не мог успокоить напряженные нервы. Слишком нехорошей была обстановка в мире. При внешнем спокойствии в газетах и телевизоре, иногда прорывавшемся очередным сообщением ТАСС об очередном заявлении американского президента. А если к этому добавить происходящее в гарнизоне, причем не только в части Николая, но и у соседей… Внезапные, без обычных для проверок предупреждений за несколько дней, подъемы по тревоге, «рекомендации» не покидать гарнизоны даже в выходные, а самое главное — полная проверка всех танков, боекомплекта и даже НЗ[12] на складах, под предлогом предстоящих больших учений, заставляли думать совсем о другом. Временами Николай думал, что почти так же чувствовали себя наши командиры в сорок первом, ожидая войны.

Не слишком радовало даже подтверждение слов Хабибулина. Роту Николай получил и, похоже, впереди маячило звание капитана. Конечно, здоровый карьеризм — это как некий первичный мужской половый признак, он должен быть у каждого офицера, хотя и не стоит его публично показывать. Но что такое карьеризм на фоне возможной ядерной гибели всего мира. Какой смысл радоваться лишней звездочки, если завтра по всему миру вырастут, поднимаясь в небо, ядерные «грибы» и вся жизнь закончится в пламени пожаров и темноте засыпанных обломками убежищ. Или еще хуже — в чаду и блевотине последних дней радиационной болезни. Конечно, он и его друзья имеют возможность прожить подольше и перед смертью отомстить противнику, вырезав таких же уцелевших вояк с той стороны. Но утешение от этой возможности слабое…