Танки - вперед!

Возвратившись к роте, Николай отправил посыльных за старшиной и лейтенантами. Пока собирались командиры взводов, к его танку подъехала БМП-2[3] мотострелков. Оказалось, что на ней прибыли вместе командиры мотострелкового и танкового взводов. Танкисты лейтенанта Сироткина, оказались из несчастливой роты несчастливого третьего батальона. Который потрепали на марше авиаторы противника. Поэтому остатки роты и были приданы другим батальонам полка, а остаток батальона, потерявшего командира и начштаба сразу — мотострелкам.

Собравшиеся лейтенанты не преминули пошутить, обыграв фамилию Сироткина и «сироток» из его взвода.

— Товарищи офицеры! Наша рота, находясь на фланге батальона — повысил голос Берг, — составляет фактически боковую походную заставу.

Офицеры замолчали и насторожились. Если рота — походная застава батальона, ей не миновать самого пекла. Уж противник-то, если не дурак, обязательно постарается нагадить наступающим, ударив им во фланг. Считать же англичан за дураков никто не собирался, особенно учитывая результаты предыдущих боев двух наших танковых дивизий.

Старший лейтенант перешел к задачам взводов:

— Лейтенант Хабибулин, вы со взводом действуете в усиленном боковом дозоре. Возьмете у лейтенанта Белова одну БМП и выдвигаетесь в эту сторону… Лейтенант Канторович — передовой дозор…, - поставив взводным задачу, Николай отошел со старшиной и взводным мотострелков к своему танку.

— Так, Белов, тебя как зовут? Петром? Ну вот что, Петр, отправляйтесь со старшиной к чмошникам[4] и получите дополнительный боекомплект на все. Не дай бог, окажемся мы в стороне от основных сил. Тогда, по афганскому опыту боеприпасов может оказаться не просто мало, а очень мало. А ты, Алексей, — обратился он к Загорулько. — снарядов подкалиберных прихвати и зарядов к ним. Как-нибудь разместим у стрелков в машинах, про запас, — объяснил он недоумевающему старшине. Потом немного поспорил с Беловым, совершенно ясно не горевшим желанием везти в своих слабобронированных «коробочках» еще и дополнительную взрывчатку. Закончилось это закономерным поражением подчиненного, по правилу «я начальник, ты дурак». После чего Николай уточнил у подчиненных. — Все ясно? — и отправился заниматься личными делами, включая возможность внепланово подкрепиться, пока не началась предбоевая суматоха. Правда, поесть он так и не успел — комбат вызвал Берга в штаб. Где неожиданно поздравил с присвоением очередного воинского звания и преподнес погоны, заявив, что обмытие звездочек придется отложить на «после победы».

Через полчаса снова начался марш, но это уже был марш в предвидении возможного встречного боя.

10.10.1983 г. ГДР. Альтес-Лагер

Сегодня Федорченко «отдыхал». Как и положено на войне — в полном боевом и в готовности, то есть в дежурном звене. В воздухе шли вялые стычки, наши и не наши пэвэошники, совсем обнаглев или окончательно перейдя в режим военного времени, лупили ракетами по всему летающему. Хорошо, если система опознавания работает без сбоев, а то можно было получить плюху от своей же зенитной ракеты. Из полка осталось всего двенадцать исправных машин и восемнадцать летчиков. Поэтому среди личного состава ходили упорные слухи, что на замену им перебросят полк аж с самой Кубинки. А их, соответственно, отправят туда — получать новые машины и переучиваться. Вообще слухи ходили самые разнообразные и, что удивительно, ни замполиты, ни особисты с ними не боролись. Разве что иногда предупреждали самых ретивых, чтобы не сильно распускали языки. Впрочем, болтунов Николай как раз понимал. Когда ни телевидение, ни радио толком не работают, а из доводимых сводок можно понять лишь, что война пока ограничивается Европой, то поневоле начнешь прислушиваться к слухам и передавать их дальше. Вот и сейчас под тихое гудение транслируемых в громкоговоритель переговоров между офицером боевого управления и шестеркой МиГов, прикрывающей какую-то наземную часть, капитан Еремин травил байки. Рассказ о том, как наша, советская подлодка, сумела тихо пробраться в самый центр охраняемого ордера, получался захватывающий. Особенно если учесть, что о потоплении авианосца им доводили в очередной сводке.

Однако закончить рассказ Еремин не успел. Практически одновременно в «громкой» раздались возбужденные крики, загудели движки первой, сидящей «в готовности» пары и прозвучала тревожная сирена. Четверка летчиков, сидевшая во второй готовности, подхватив гермошлемы, выбежала вслед за шустро выскочившими технарями на улицу.

Там уже ревели на максимальных оборотах двигатели дежурной пары, выходящей на рулежку. Пока Федорченко садился в кабину, включал радио и запускал двигатель, технарь успел сообщить, что первая шестерка наткнулась на четверку новых американских самолетов.

— Наши одного потеряли, «эр-пе»[5] передал чтоб не виражили. Это Ф-18, похоже! — успел, помогая усесться на кресле, сообщить техник самолета.