Танкист Мордора

Дни отдыха потянулись за маршевыми ночами. Орки бодро двигались на восток по выжженной равнине, проходя, по оценке Попова, по 40–50 километров за ночь. Уже на второй дневке Ородруин исчез за горизонтом, лишь обозначая себя пепловым столбом. Слева по-прежнему тянулись голые безжизненные горы, то приближаясь к дороге, то убегая к горизонту, справа бесконечная каменистая пустыня терялась в знойном мареве. На шестой дневке, выйдя из будки, Серега обнаружил, что находится в горах. Отрог северного хребта неожиданно вытянулся перед ними стеной скалистых уступов, в которых, петляя, терялась дорога. Казармы были вырублены в скалах, колонна распалась на отдельные ручейки, которые втягивались в несколько каменных ворот, исчезая, словно вода в песке.

Энамир ехал последним и остановился около платформы, наблюдая, как войска входят в лагерь. Когда последний орк исчез за воротами, он неожиданно повернулся к Сереге, откинув черную шелковую вуаль, защищавшую лицо от пыли:

– Здесь есть возможность помыться. Вода бежит под скалами, ее греют и отводят в баню и ванные комнаты. Этому орочьему отродью мытье противопоказано, а вы, инженер и ваша девчонка, наверняка не откажетесь от горячей ванны, а?

– Конечно, – обрадовался Серега, – где и когда можно помыться?

– Сейчас моюсь я, и мои командиры из числа людей. Когда мы освободим апартаменты, и вода снова нагреется, управляющий лагеря придет за вами. А инженера лучше разбудите на час раньше перед выходом.

– Спасибо, господин, – искренне поблагодарил Попов.

– Не за что, – буркнул Энамир. – Солдат должен быть накормлен, вымыт и обеспечен всем, чем положено, начиная от иголки с нитками и заканчивая женщиной в походном борделе, тогда с него и требовать можно, это аксиома военного администрирования. Поэтому в бою потребую полной отдачи, что от вас, что от вашей машины. Надеюсь, она настолько хороша, насколько мне рассказывали, – уже уезжая, бросил через плечо Полководец Восточной армии.

Серега довольно потер руки и поспешил обрадовать Этель с Анарионом. Гудрон к новости отнесся равнодушно, и Попов не удержался спросить, почему оркам противопоказано мытье.

– По древнему орочьему поверью, господин, тот, кто моется, смывает с себя счастье, удачу, богатство, мужскую силу, ну и так далее. На самом деле, мы долгое время существовали там, где с водой большие проблемы, поэтому хоть и не боимся воды, как кошки, но и радости особой от нее не испытываем. Если орка регулярно мыть, то он, скорее всего, заболеет.

– А как же грязь, пот, все остальное?

– Ну, снаги периодически мажут себя свиным или любым другим жиром, а потом специальной лопаточкой соскабливают вместе с грязью и паразитами. Поэтому и пахнут соответственно.

– А ты, Гудрон? От тебя ведь не пахнет?

– Я и другие уруки регулярно обтираемся песком, господин, а голову бреем наголо. Все просто.

– Да уж, просто, – хмыкнул Попов, – попробовал бы я мыться песком.

– Вы – человек, – поднял палец вверх Гудрон, – и живете, как человек. Мы орки – и живем, как орки. Вот только мы принимаем право людей жить так, как они хотят, а люди относятся к нам как к животным. Снаги действительно недалеко ушли от свиней, но уруки – это совсем другое дело. Только наш Создатель и Повелитель относится к нам по-человечески. Хотя сам и не человек.

Разговор принимал занимательный и познавательный оборот, Гудрон редко позволял себе откровенные высказывания, но научную дискуссию в самый неподходящий момент оборвал управляющий лагерем с докладом о готовой бане.

Высокий коридор с гладкими стенами уводил в глубь скалы, но баня оказалась недалеко от входа. Внутри клубился пар, ванны были наполнены горячей и холодной водой, а в отдельном помещении даже был душ. Туда Серега и направился в первую очередь, оставив Этель раздеваться в предбаннике. Душ был мощный, за каменной стенкой ревел подземный поток. Увлекшись, Попов не слышал, как сзади тихонько подошла Этель, и вздрогнул, почувствовав губы девушки у своего уха:

– Не оборачивайся, господин, если кто-то заглянет сюда, пусть думают, что я тебя мою. Молчи и слушай.

Мягкая рукавица заскользила по Серегиным плечам, а губы продолжали шептать в ухо:

– Мы далеко от Барад-дура и наших спутников, вокруг шумит вода, поэтому нас трудно подслушать. Я наблюдаю за каждым твоим шагом, господин, и обо всем должна рассказывать Повелителю, обо всем, понимаешь, даже о том, на каком боку ты спишь и как ты предпочитаешь заниматься любовью. Повелитель не доверяет тебе, господин, будь осторожен.

Серега повернулся к ней лицом, и Этель начала растирать ему грудь. Склонившись к ней и почти уткнувшись носом в ухо, Серега шепотом спросил:

– Значит, в подвале, была лишь игра?

– Эта игра обошлась мне в два сорванных ногтя, господин. Повелитель ничего не делает наполовину или спустя рукава. Ты должен был мне доверять, а для достижения этой цели что для Повелителя боль и слезы девушки?

– И ты меня не любишь, это только работа, да?

– А разве я когда-нибудь говорила о любви, господин?

– Но мне показалось…