Танкист Мордора

— Хотя он и прав, образина клыкастая. Значит, так. Умываешься, полностью раздеваешься и под одеяло к господину. Будешь спать или нет — дело твое, но проснувшись, господин должен почувствовать тебя рядом — теплую и желанную. Где и как гладить и целовать мужчину, я тебе растолковала. И не смей будить, сам проснется. Все. Не дай Мелькор, что-то будет не так. Я тебе теперь вместо матери, вот по-матерински и выпорю, хотя никогда этого и не делала.

Завершив наставление, Снежинка подтолкнула девчонку к ванной и покинула спальню, угодив в коридоре прямо в лапы Гудрона.

— Продолжим? — тихо рыкнул урук.

— А ты силен, клыкастенький, — усмехнулась кхандка, — я думала, ты отдыхать поплелся.

— Не видела ты еще настоящих уруков, — гордо выпятил грудь орк, — я еще и вполовину не устал.

— Ну, давай, богатырь, — Снежинка обхватила руками шею Гудрона, — неси. Давно меня на руках не носили. С младенчества.

— Да я вроде вечером тебя катал, — засмеялся урук.

— Я уже забыла.

* * *

Проснувшись, Серега первым делом хватился кольца, а потому довольно грубо отмахнулся от Ареты, бросившейся выполнять указания кхандки по соблазнению:

— Не до тебя пока! Брысь под одеяло и не отсвечивай!

Долго искать не пришлось, кольцо словно само сверкнуло ободком из ворса ковра. Не успел он спрятать кольцо, а у дверей уже посыльный от Наместника. Пока Попов читал засургученный пергамент, сидя на краешке кровати, девочка попыталась обнять его сзади, но Серега сбросил ее руки резким движением плеча:

— Да успокойся уже, не до этого мне сейчас. И вообще, одевайся и дуй на свою половину, вещи собирай. Вечером выезжаем. И Гудрона мне позови.

Арета выскочила в коридор, вытирая слезы, и минут через десять появился заспанный урук. В спальне убирала горничная, поэтому пошли на веранду.

— На, почитай. — Попов сунул Гудрону пергамент и пошел окунуться в озеро. Долго плескаться не стал, но на столике уже ждал завтрак. Урук задумчиво скручивал и разворачивал пергамент.

— Прочитал, Гудрон-батыр? — поинтересовался Серега, лохматя голову полотенцем.

— Да, господин. — Орк аккуратно положил письмо Наместника на столик.

— Что думаешь?

— А что тут такого? — пожал плечами урук. — Обычный приказ Повелителя.

— Ну, не знаю. То — отдыхай, пока не надоест, то — бегом в Лугбурз. Чего такая спешка?

Гудрон широко зевнул и потер кулаками глаза:

— Извините, господин, не выспался. Да все нормально. Где-то что-то на западе поменялось, вот вы и понадобились. Приедем, все и узнаем.

— Все нормально, но мы вдруг понадобились?

— Не цепляйтесь к словам, господин. Арестовать вас можно и здесь, срочно в Лугбурз доставить — тоже не проблема. Нет смысла тащиться с обозом две недели. Если вы, конечно, об этом.

— Да я и сам не знаю, о чем, — почесал затылок Серега, — неожиданно как-то.

— Армия, — махнул лапой урук, — все всегда срочно, и все через задницу. Вот, помню, года два назад отпустили меня отдохнуть. Кстати, именно сюда, на Нурнен, только чуть дальше по берегу. Не успел доехать, как…

— Благодарю, Гудрон-батыр, потом расскажешь. Собери все, что необходимо, подготовь… ну сам знаешь.

— Все будет в порядке, господин, — поклонился орк, встав с кресла, — как только солнце коснется горизонта — выезжаем.

До полудня Попов просидел на веранде, бессмысленно разглядывая почти неподвижную водную гладь. Ехать на запад совершенно не хотелось. Не так уж много боевого опыта было у капитана Мордора, но и его хватало для осознания особой бренности бытия на войне. В училище на любом занятии пытались создать «обстановку, максимально приближенную к боевой», но настоящей опасности для жизни все же не было. Нет, конечно, всегда присутствовала возможность погибнуть или получить увечье «в результате нарушения мер безопасности» или просто «нештатной ситуации при эксплуатации техники и вооружения». Попов и сам был очевидцем пары несчастных случаев, и на стендах, посвященных безопасности, регулярно обновлялись жуткие фотографии последствий разгильдяйства и головотяпства. Но любой из этих смертей можно было избежать, строго выполняя наставления и инструкции. А вот на берегах Руны бывший курсант Попов остро почувствовал, насколько его жизнь зависит от непредсказуемых случайностей и элементарной удачи. Не оказалось бы сжатого воздуха в танке (а он вполне мог стравиться из баллонов!), не завелся бы двигатель, и все — жуткая смерть в закрытом объеме горящего танка. Валялся бы Сережа Попов обугленной головешкой, и глупая ворона долбила бы стальным клювом треснувший от адской жары череп, пытаясь добраться до мозга.

Попов передернул плечами от жуткой картинки, а в памяти уже громоздились другие «если». Если бы не было кольчуги. Если бы стрела пошла не в спину, а в голову. Если бы лучник подобрался поближе, и стрела была бы с бронебойным наконечником. Если бы промахнулся по ладье с эльфийским магом. Если бы маг оказался чуть быстрее и удачливее. Если бы огненный шарик был чуть мощнее, а броня на его пути чуть тоньше…