Танкист Мордора

От этих размышлений Сереге стало совсем плохо, потому что все «если» заканчивались почетными или не очень похоронами, а в бою таких «если» будет бесчисленное множество. С другой стороны, Попов незаметно, но прочно привязался к подаренной собственности. Просторная анфилада комнат вместо крошечной «хрущевки», тенистый ухоженный сад, море, бассейн, слуги, вкусная еда. К хорошему привыкаешь быстро, и отвыкать уже совсем не хочется, уныло резюмировал капитан Мордора.

На веранду пару раз заглядывал Гудрон, но, видя состояние хозяина, с разговорами лезть не стал. Зато что-то шепнул повару, и тот в честь отъезда превзошел сам себя — обед был верхом совершенства и слегка сгладил Серегину тоску. Урук, Снежинка и Арета тоже были приглашены к трапезе, и уже за десертом кхандка аккуратно поинтересовалась планами господина: женщины едут вместе с ним на запад, или он желает отослать их обратно Наместнику?

— Я понимаю, господин, что Арета слишком молода и неопытна. Я надеялась, конечно, что она сможет вам понравиться, но, как видно, у нее это не получилось.

Попов слегка покраснел и решительно остановил Снежинку:

— Я бы не хотел какого-либо постороннего обсуждения моей личной жизни…

— Извините, господин, я…

— Во-вторых, — вновь перебил кхандку Серега, — Арета не виновата. Ни опыт, ни возраст здесь ни при чем. Она очень красивая и очень хотела мне понравиться, ругать ее не за что, это мне было не до нее. Прости, Арета, что накричал на тебя утром. Отсылать вас обратно в публичный дом я, конечно, не собираюсь.

— Значит, мы едем с вами? — даже подалась вперед Снежинка.

— Если хотите, пожалуйста, мы возьмем вас на запад, — пожал плечами Попов, — но я думаю, что вам лучше остаться здесь, в поместье. Зачем вы на войне?

Снежинка с Гудроном быстро переглянулись, и теперь в разговор вступил урук:

— Позвольте, господин, переговорить с вами наедине?

Серега кивнул, и кхандка, сунув в руки Арете чашку с недоеденными сладостями, подтолкнула девочку к выходу. Орк прикрыл за женщинами дверь и вернулся к столу. Допил из кубка и теперь как будто в смущении крутил лапами медную посудину, оставляя на чеканной поверхности явно видимые вмятины. Секунды шли за секундами, но урук молчал, и Попов не выдержал первым:

— Не ломай посуду, Гудрон-батыр! Чего ты так разволновался?

Орк оставил кубок в покое и сцепил мощные кулаки так, что побелели суставы.

— Я не знаю, как начать, господин, — наконец выдавил из себя урук, не глядя в глаза Сереге.

— Ну, давай с плохого, — тоже начал волноваться Попов, — что там не так с этой поездкой? Убить меня поручили в дороге?

Гудрон аж поперхнулся:

— С чего вы взяли, господин?

— А чего ты так переживаешь и в глаза не смотришь?

Урук тут же поднял голову:

— Дело касается не вас, а меня, господин.

— А с тобой-то что? Из тюрьмы выпустили, шпиона казнили. На войне ты — как дома. Предчувствие, что ли, нехорошее?

Гудрон снова опустил голову:

— Мне нужна Снежинка, господин. Навсегда, насовсем.

У Сереги такой камень упал с души, что он даже рассмеялся:

— Всего-то? Забирай, я никогда на нее не претендовал. Это разве проблема?

Урук яростно потер бритую макушку ладонью:

— Проблема, господин. Большая проблема.

— Да в чем же? — искренне удивился Попов. — Хозяина у нее нет, Наместник отдал ее мне, а я — тебе!

— Хозяин у нас у всех один — Повелитель Мордора, — вздохнул орк, — и еще много лет тому назад он установил Законы жизни уруков. Я вам уже рассказывал: мы — сыновья, но у нас нет отцов и матерей. Мы — отцы, но у нас нет жен и сыновей. Ничто не мешает уруку любить Повелителя, и никто не удерживает урука в этом мире. Никто не плачет над нашими могилами, разве что соратники смахнут случайную слезу.

Гудрон скрипнул клыками и еще сильнее сжал огромные кулаки:

— До вчерашнего дня мне казалось, что это самая правильная жизнь. Все устоялось, все объяснено. Мы никого не щадим, но и нас никогда не щадят, и потому конец жизни известен — эльфийская стрела или гномий топор. Ну, может быть — нуменорский меч.

— А как же Азрог? — удивился Серега.

— Азрог не смог служить дальше. В одной из стычек с морийскими гномами топор почти отсек ему ногу. С такими ранами обычно не выживают, и мой наставник уже готовился предстать перед Мелькором предвечным, но ему не повезло.

— Не повезло?

— Конечно не повезло, господин, разве вы не слышали, что я вам только что говорил? Мы созданы для войны, мы живем войной, и жизнь свою мы должны закончить на поле боя. И если урук изувечен так, что не может воевать дальше, но остался жив, — судьба его незавидна. Мы живем долго, очень долго, господин, а уруку трудно найти себя в мирной жизни.

— Азрог говорил, что ему нравится быть садовником, — возразил Попов.

— А что ему еще остается, — горько усмехнулся орк, — только убеждать себя, что лопата садовника не менее почетна, чем орочий ятаган.

Гудрон снова потер ладонью бритую голову: