Танкист Мордора

Серега выдохнул, шмыгнул носом и прислушался. В лагере стоял шум, но вокруг танка было тихо, и Попов решился приоткрыть люк. Суету Гудрон через Энамира организовал изрядную — орки почти свернули лагерь, и первые колонны уже шли вниз, к Каскадному водопаду. «Долго будут уходить, — подумал Серега, — дорога узкая. За это время они мне Майрона организуют, а вот с ним-то я беседовать не хочу».

Примерно через полчаса к танку пришел Энамир в сопровождении Гудрона. Залезли на башню.

— Вы слышите меня, Сергей Владимирович?

— Конечно, — буркнул Попов, — уговаривать пришли? Зря.

— Нет, просто поговорить, — хмыкнул полководец, — погода хорошая, горы, звезды. Пока орки маршируют, поболтаем. Тем более так получается, что в последний раз.

— Почему в последний? А, получается, что так.

— Готов выразить свое восхищение, Сергей Владимирович. Отчаянный поступок. Импульсивный, конечно. Что вас так расстроило? Разрушение Эрегиона или смерть этого эльфа-кузнеца?

— Не скажу. Все расстроило. Не могу я больше.

— Ну, так бывает, — согласился Энамир, — кто спорит. Мне тоже временами хочется бросить все к морготовой бабушке. Потом проходит. У вас, я вижу, сердце гораздо тверже. И себя, и машину, и девчонку с телохранителем — одной косой. Сурово.

Попов слегка опешил:

— А Гудрон тут при чем? А Дина? Орки уйдут из лагеря, и они вместе с ними.

— Нет, Сергей Владимирович, — задушевно продолжил полководец, — плохо вы Повелителя знаете. Всем попадет, даже мне. Ну, мне-то постольку-поскольку, а вот урука, который за вами не уследил, вряд ли пощадят. Хорошо, если просто башку отрубят, а то ведь в Лугбурзе такие затейники. Да вы и сами видели. Девочку вашу больше всех жалко. Как ее? Дина? Сама к вам вызвалась, надоело старика ублажать, да вот, подишь ты, не угадала. Повелитель прикажет кожу снять заживо. Рассказать вам технологию этого дела? Во-первых, делается аккуратный неглубокий разрез вдоль позвоночника…

— Хватит, почтенный Энамир, — оборвал собеседника Серега, — я уже все понял. На совесть давите? Из-за меня, виноватого, невиновные пострадают? Да еще и с максимальной жестокостью? Старый прием, не куплюсь. Шли бы вы к своим оркам, а то отстанете ненароком. И поторопитесь, через десять минут — взрыв. Кто не спрятался, я не виноват. Прощайте.

Наступило неловкое молчание. Энамир откашлялся:

— Ну, что ж. Последнее, что могу сделать для вас, Сергей Владимирович. Оставляю вам телохранителя, хотя я его арестовать должен. И девушку вашу пришлю. Все, что я сказал про месть Повелителя, — чистая правда. Так что им лучше исчезнуть вместе с вами. Быстро и безболезненно. И не тяните — орки почти ушли, а часа через два здесь будет Повелитель. Прощайте.

Полководец спрыгнул с танка. Попов позвал Гудрона.

— Я здесь, — отозвался урук.

— Энамир правду сказал?

Орк вздохнул:

— В общем, да. Может, передумаете?

— Теперь тем более. Хрен вашему Повелителю, а не танк. Он им пользуется неправильно. Что делать думаешь?

Гудрон еще раз вздохнул:

— Приму ваше предложение. Меня ведь Снежинка ждет. Одна, в горах. Мне идти надо. Часть одежды оставлю, ятаган, фляжку. Пусть кусочки собирают.

— Молодец, — облегченно вздохнул Серега, — а Дину выведешь?

— Если она согласится, — закряхтел урук.

Дина не согласилась. Без истерики и криков легла на башню и сказала:

— Я отсюда никуда не уйду. Идти мне некуда. Мой господин решил умереть, и я умру вместе с ним.

Попов с орком попеременно пытались ее уговорить, но девушка молчала. Когда же Гудрон попытался снять ее с танка силой, Дина выхватила тонкий трехгранный кинжал:

— Не трогай! Я себя сама убью!

Урук был вынужден уступить:

— Мне пора, Сергей Владимирович, простите. Скоро рассвет, а мне здесь все будут врагами: и орки, и гномы, и сама природа. Прощайте.

— Прощай, Гудрон-батыр. Не поминай лихом.

— Я вас навсегда запомню. Детям и внукам расскажу. — Орк спрыгнул с танка и растворился в темноте.

Попов немного выждал, открыл люк и обнял Дину:

— Может, все-таки уйдешь? Ладно я — дурак, тебе-то зачем умирать?

— Нет, — девушка поцеловала Серегу в лоб, — я с тобой.

Попов вздохнул и достал кольца. Восток уже посветлел, и два ободка, железный и золотой, были хорошо различимы.

— Это зачем? — удивилась Дина.

— Закрой глаза, — попросил Серега. Девушка послушно зажмурилась. Сердце Попова бешено колотилось где-то в горле, желудок свело спазмом, руки дрожали, едва удерживая кольца. Серега выдохнул и начал сводить вместе два артефакта. Воздух между кольцами заискрил, Попов почувствовал сопротивление, как будто соединял два магнита одноименными полюсами, стиснул зубы, еще немного нажал, и прямо в глаза ударила ослепительная вспышка.

* * *

Темнота и метроном. Бум-бум, бум-бум. «Нет, не метроном. Сердце. Почему-то стучит. Бум-бум. Я же мертвый! Тогда почему: бум-бум? Не должно так быть. И тем не менее: бум-бум, бум-бум. Пальцы рук. Я их чувствую. И пальцы ног. Да и все тело ощущаю. Неужели не сработало? Глаза надо открыть, а открывать страшно. Пока глаза не открыл, предполагать можно все, что угодно. Но делать нечего. Раз я мыслю, то я живой, и посмотреть на окружающий мир все-таки придется».