Танкист Мордора

— Видно? Майрон говорит, если эта волшебная штучка и ваше кольцо соприкоснутся, будет очень страшно. Можешь спросить у этого своего Олигофрена, что будет, или он уже дрыхнет?

— Орофера, — машинально поправила Этель и на секунду задумалась, — я попробую, Сергей. Ты можешь подождать?

— Могу, — усмехнулся Попов, — времени у меня теперь — вагон и маленькая тележка. Вечность впереди. Ищи его, спрашивай, я через полчасика опять на тебя выйду.

Этель встала, и Серега разорвал связь. Рассовал кольца по карманам, и почти сразу над головой Попова раздался осторожный стук.

— Кто там? — крикнул Попов. Как и ожидалось, ответил приглушенный броней голос Гудрона:

— Вы здесь, господин?

— Нет, — съязвил Серега, — здесь папа римский.

— Что случилось? Не можете открыть?

— Ничего не случилось, Гудрон! Я отсюда не выйду!

— Господин, откройте, надо поговорить.

— Нет, Гудрон-батыр, извини. Если я открою, ты меня вытащишь, а я уже решение принял.

Урук замолчал, но с крыши не слез. Попов попробовал на ощупь вынуть один из приборов наблюдения командирского люка, ободрал пальцы, но все же добился своего. Теперь можно было разговаривать, не напрягая голос.

— Господин, что вы задумали?

— То, что говорил. Обрыдло мне в вашем замечательном мире. И знаешь, после этого решения мне так легко стало. Значит — правильно делаю.

Орк посопел в раздумьях и неуверенно спросил:

— А как же Дина?

— Переживет, — Попов старался быть твердым, — я тут одну вещь придумал. Ты же пропасть хотел?

— Ну, хотел. А это здесь при чем?

— Если все получится, то будет взрыв. Все разнесет на мелкие куски. Тебя никто искать не будет. Куртку оставь на башне, и свободен.

Гудрон задумался уже надолго. От платформы пришла Дина:

— Что вы там возитесь в такой темноте? Идите ужинать, все остынет.

— Идем, идем сейчас, — отозвался урук, и девушка ушла. У Сереги защемило сердце — так захотелось прекратить геройство и вернуться в уже привычное тепло домика к любящей женщине и ее ужину. Попов даже положил ладонь на запорную рукоятку крышки люка, но сумел преодолеть себя.

Наверху ожил Гудрон:

— Мне придется предупредить Энамира.

— Это еще зачем? Не вздумай, Гудрон!

— А как вы хотели? Машина взорвется, кого-то может убить, начнется паника, гномы ударят из ворот. Нет, Энамир здесь, и я ему все расскажу. Если вас переубедить не удастся, придется всех убирать. Может быть, откроете? Пока я шум не поднял?

— Поднимай шум, объявляй тревогу. Я для тебя хотел лучше сделать. Несчастный случай, оба погибли, хоронить и искать некого.

— Я понимаю, господин. Но и вы меня поймите — здесь мои боевые товарищи. Я иду к Энамиру. Повремените со взрывом, пусть все уйдут.

— Ладно, — согласился Попов, — я жду.

Гудрон спрыгнул с танка и ушел в лагерь. Серега снова вызвал Этель. В этот раз «камера» показала уже знакомый сводчатый зеленый зал. Девушка о чем-то говорила с Орофером, и они одновременно повернулись к Попову. Этель отошла за спинку трона, а эльф несколько секунд рассматривал Серегу:

— Ты действительно решил уничтожить свою ужасную машину?

— Да. Не верите?

Орофер потер подбородок:

— Дело не в вере. Если ты соединишь два кольца — мордорское и наше — произойдет такой выброс энергии, что тебе не уцелеть, смертный.

Попов криво усмехнулся:

— Представьте себе, я об этом догадывался. Меня другое интересует — танк будет разрушен? Как мне Майрон говорил, вещи моего мира вашей магии не подвластны.

Эльф вздохнул:

— Не переживай. Кольца магические, но взрыв будет настоящим. Это не в гномий горн воды налить.

— Вот и замечательно. — Серега пытался быть бодрым и ироничным, но на душе все сильнее скребли кошки. Умирать совершенно не хотелось, и эльф это почувствовал. Лицо Орофера утратило последние следы суровости.

— Не хочу усомниться в твоем мужестве, человек, но серьезное дело ты задумал. Не скрою, мы очень хотели уничтожения или страшной машины, или тебя самого, но мы и предположить не могли, что ты сделаешь это сам. Сознаюсь — мне непонятны твои мотивы. Ты успешно воевал на стороне Врага, и, судя по железному кольцу, Тху предложил тебе самое ценное, с точки зрения человека, — бессмертие. И вдруг — такой поворот. Я предполагал какую-то хитрую мордорскую уловку, но сейчас вижу, что ты не лжешь.

Попов пожал плечами:

— У меня нет выхода. Я не хочу воевать за Мордор. Я не могу да и не хочу воевать на вашей стороне. Я не могу вернуться домой. Я не могу просто скрыться, меня непременно найдут. Что мне остается? Посоветуйте.

— И ты не боишься не быть?

— Боюсь, — вздохнул Серега, — пытаюсь скрыть, но боюсь.

Орофер встал с кресла и поклонился:

— Прощай, человек. Исправь зло, которое ты вольно или невольно причинил. Надеюсь, тебе хватит мужества.

Эльф повернулся и вышел. Этель продолжала стоять, вцепившись побелевшими пальцами в спинку и не глядя на Попова. Серега понимал, что надо что-то говорить, как-то прощаться, но слов не было. Неожиданно девушка всхлипнула и зажала рот рукой, сотрясаясь в беззвучных рыданиях. Попов сдернул с пальца кольцо, оставшись в полной темноте.