Танкист Мордора

— Да чего рассказывать, — махнул рукой Анарион, — молодой был, глупый. Только инженером стал. Вроде бы почет и уважение, не так уж много нас в Нуменоре было, но пока в тебя поверят, пока заказы пойдут… Время идет, а денег нет. На государственную службу тоже не возьмут, пока ты себя не зарекомендуешь. Я не отчаивался, перебивался пока мелкими заказами, даже замки брался чинить, представляете? На жизнь хватало, но молодо-зелено… Я ведь чуть старше вас, Сергей Владимирович, был в то время. Запала мне в душу одна девица, да и я ей вроде бы по сердцу пришелся. Имя вам все равно ничего не скажет, но, поверьте на слово, семья была очень уважаемая. А дальше все банально, как банальна сама жизнь. Сунулся свататься, но отец ее мне сразу сказал, что за босяка дочь не отдаст. На сегодняшний ум я бы плюнул на это дело и нашел себе кого-нибудь попроще. Но тогда! Я был уверен, что это моя единственная любовь и важнее ее ничего и в мире-то нет! Начал искать способы быстрого заработка. Как вы понимаете, все они были в той или иной степени криминальны. Я решил пойти нетривиальным путем, а так как инженер я все же неплохой, то наладил производство золотых монет.

— Из меди, конечно, — ввернул Гудрон.

— Из меди, — сверкнул глазами Анарион, — но медь была только внутри, снаружи это была действительно золотая монета. Обычно золото сплавляют с медью, и это легко выяснить. В моей монете золото как рубашка одевала медный сердечник. Ни рисунком, ни размерами, ни весом она не отличалась от настоящих нуменорских монет! Меняла на рынке, к которому я пришел с опытным образцом и попросил проверить золотой, даже не пикнул. Отсыпал мне горсть серебра и с удовольствием спрятал монету в сундук. Она наверняка до сих пор ходит по рынкам Нуменора или лежит в чьем-нибудь загашнике, потому что распознать фальшивку можно было только распилив или расплавив монету. Даже после серьезного истирания медь не проступала через золото. Отличная была технология! Без преувеличения скажу — новаторская! Я себя уже богатеем видел.

— Ну, — удивился Попов, — а почему не стали?

— Сдали его, Сергей Владимирович, — опять влез орк, — баба его и сдала, из-за которой он фальшивомонетчиком стал.

— Да ну, — не поверил Серега, — не может быть.

— Я сам виноват, — усмехнулся Анарион, — кто же доверяет женщине такие секреты? Но, повторюсь, молодой был, глупый. Верил в честность людей, в любовь, в дружбу, наконец. Ну и получил по заслугам. Девушка оказалась достойной дочерью своего папаши. В Нуменоре положена награда за выдачу преступника, Сергей Владимирович, и чем преступление опаснее, тем серьезнее вознаграждение. Мое преступление было запредельно опасным — подрыв финансовой безопасности государства. Размер награды — соответствующий. Дальше все стандартно: арест, тюрьма, суд, приговор. Суровый, конечно, кто спорит? В зале суда даже врач дежурил, чтобы привести обвиняемого в чувство после оглашения.

— Да? — заинтересовался Гудрон. — Ты мне не рассказывал.

— А тебя волновали мои переживания, бревно ты бесчувственное? Вы, уруки, со своей убогой душевной организацией даже представить себе не можете, каков внутренний мир образованного человека. Другое дело — Сергей Владимирович. Вот он меня понимает.

— Да, ладно, ладно, — притворно пригорюнился орк, — где уж нам, убогим.

— Как же вы спаслись?

— Дрова в Нуменоре кончились, — заржал Гудрон.

— Юмор ваш казарменный, — фыркнул Анарион, — в Нуменоре есть все, чтоб ты знал, и милосердие в том числе. Мне было положено право на прошение о помиловании, и как вы понимаете, я его подал. Не буду описывать, что я пережил в камере смертников. Сколько раз водил себя на казнь. Сколько раз вскакивал в ночи, задыхаясь во сне внутри медного быка. Вам этого не понять, это надо пережить. В двадцать с небольшим лет я стал совершенно седым. У меня начали трястись руки и голова, желудок отказывался принимать пищу, а мочевой пузырь — удерживать жидкость. Родители и родственники отреклись от меня, невеста предала, друзья предпочли забыть о том, что я существовал. С мраморной доски лучших выпускников Университета срубили мое имя. Я уже почти умер, осталось лишь сжечь мое бренное тело.

— И вас помиловали?

— Как вы понимаете — да, иначе я не разговаривал бы с вами сейчас. Учитывая мою молодость, мотивы совершения преступления и мизерный фактический ущерб от него, государь заменил смертную казнь бессрочной каторгой с правом помилования через двадцать лет. Я обрадовался так, что потерял сознание и чуть не умер.

— Да они на это и рассчитывали, — вновь влез в разговор Гудрон, — и так, и так, приговор приведен в исполнение. А ручки пачкать не надо.

— Тогда было бы проще выдать мне в камеру прочную веревку, — огрызнулся инженер, — уж поверь, я предпочел бы быстрое самоубийство медленному поджариванию.

— Гудрон, ну перестань, — возмутился Серега, — мы же тебя дослушали.

— Да конечно, дослушали! Я вам и половины не рассказал, — запыхтел орк, — там еще столько интересного было! Но я же про орков рассказываю, разве людям это важно?