Танкист Мордора

— Да не так уж удивительно, — поскреб затылок Попов, — на каторге из вас выкачивали все силы, чтобы использовать и выбросить. А работорговцам надо показать товар лицом. Я теперь другое не понимаю, как вы стали инженером Мордора? Вас заставили?

— Нет, Сергей Владимирович, — грустно усмехнулся Анарион, — не заставили. Просто Мордор оказался местом, где людей оценивают по способностям независимо от места рождения и цвета кожи. Нас в Лугбурзе сразу опросили, кто каким ремеслом или искусством владеет. Отделили бывших воинов, пахарей и каменщиков, кузнецов и плотников, музыкантов и поэтов. Всех разбросали по категориям и, как я понимаю, всех проверили по заявленному мастерству. Мне, как инженеру, устроили настоящий экзамен, не хуже, чем в университете: геометрия, алгебра, теоретическая механика, сопротивление материалов и так далее. Комиссией принимали, представляете? Ну, мой диплом с отличием был настоящий, не притянутый за уши, как у некоторых. Потом была беседа с самим Властелином Мордора. Подробная и откровенная.

— Это я могу себе представить, — закряхтел Серега, — сам с ним беседовал.

— Да, он был предельно откровенен, — опустил глаза инженер. — Разложил по косточкам мою прошлую жизнь со всеми мотивами и проблемами, без сочувствия, конечно, но и без насмешки. Описал перспективы службы Мордору.

— Пыточной пугал?

— Нет, Сергей Владимирович, зачем? Я согласился служить ему и делу Мордора гораздо раньше, чем он перешел к угрозам, и с тех пор обещания не нарушал. За что меня в подвал?

— А Этель?

— А что Этель? — прищурился Анарион.

— Помогая Этель, вы не нарушаете клятву Мордору?

— Я поклялся служить Мордору как военный инженер. Я не обещал выдавать на смерть несчастную девчонку только за то, что она любит свою родину. Так же, как я люблю свою.

— После всего, что было?

— А что было? — переспросил Анарион. — Я люблю Нуменор, я так и сказал Властелину. Есть родина, Сергей Владимирович, ее горы, поля и леса, ее море и небо. Есть город, на улицах которого мне знаком каждый камень и каждое дерево. А есть государство Нуменор, есть государь Нуменора, есть его закон. С моей точки зрения, это разные понятия, хотя многие в Нуменоре считают, что это одно и то же. Вот у вас, Сергей Владимирович, были моменты в прошлой жизни, о которых не хочется вспоминать?

— Были, конечно, — неохотно согласился Попов.

— И тем не менее вы охотно вернулись бы в родной город, не так ли?

— Да ну вас, господин инженер, — махнул рукой Серега, отворачиваясь к зашторенному окну и пытаясь преодолеть спазм в горле.

Домой хотелось отчаянно, хотелось все шесть месяцев, проведенных в училище. Почти каждый тайком вычеркивал даты в самодельных календариках, считая дни до зимнего отпуска. И чем меньше оставалось до заветной даты 1 февраля, тем чаще разговоры в курилках, караулках и на самоподготовке крутились вокруг одной-единственной темы. Отпуск! Что это было за слово! За ним было все: свободное движение по улицам без песни и строевого шага, сон до полудня и бодрствование до трех ночи. Отсутствие зарядки, выравнивания полос на одеялах и ежедневной уборки. Курение на ходу и руки в карманах гражданской куртки. Домашние пирожки и всеохватная мамина забота. Для кого-то — уже и водка с пивом, а для кого-то — и ласка любимой девушки. И конечно — школьный вечер встречи выпускников, вторая суббота февраля, экватор отпуска, первая встреча после выпускного. Сколько же было планов! Почти на каждый день с первого по четырнадцатое. Между Серегой и отпуском всего и оставалось-то: двенадцать дней, два зачета, один караул внутренний и один гарнизонный, да еще это вождение, будь оно неладно. Кто вообще додумался поставить практическое вождение танка посреди сессии? А потом эта фиолетовая вспышка… И прощайте все планы и надежды. Совсем, навсегда.

Анарион молчал, качая ногой, думал о своем доме. Ему туда тоже никогда не попасть. И Этель тоже не рассчитывала когда-нибудь увидеть родные места. Увидела. Лучше, наверное, и не видеть, чем вот так посмотреть.

— Вы правы, Анарион, — Серега справился с собой, — нам с вами уже не помочь. Давайте поможем хотя бы ей.

— Уже помогаем, — отозвался инженер, — и сейчас лучшая помощь — просто сидеть и ждать. Пойду орчару крикну, хоть в карты перекинемся, а то ностальгия нас совсем заест.

* * *

Играли скромно, по грошику. Карта не шла всем, и в итоге остались при своих. Серега несколько раз порывался проведать Этель, но совместными усилиями инженер и орк его успокаивали, уговаривая подождать темноты.

В сумерках протяжно и скорбно завыл большой рог. Серега подпрыгнул от неожиданности:

— Это еще что? — Рог буквально стонал, выворачивая душу наизнанку, от звука по спине побежали мурашки.

— Похороны, — отозвался орк, — пойдемте, господин, там присутствуют все, кроме часовых и тяжелораненых.