Танкист Мордора

Искусство кавалериста оказалось далеко не простым, всадники старательно прятали улыбки, глядя на то, как Серегу мотает в седле. Гудрон сдержано кхекал в кулак, зато Дина открыто покатывалась со смеху:

— Господин капитан, вам надо перед публикой выступать, — хохотала она, вытирая слезы, — вы бы стали богатым человеком.

— Отстань, — огрызался Серега, — я второй раз в жизни в седле.

— Вы там аккуратнее, — не унималась девушка, — раздавите что-нибудь важное ненароком. Зачем я тогда от Энамира к вам уходила?

Серега не нашелся, что ответить, но Гудрон решил остановить веселье:

— Все, прекращай хохот. Не забывай, кто ты, а кто — капитан Мордора. Один на один можешь сказать ему все, что он позволит, но на людях изволь быть почтительной. Иначе мне придется тебя воспитывать.

— Да ладно, — поджала губки Дина, — не надо меня воспитывать, тем более по-орочьи. Я это воспитание прошла, вспоминать не хочу.

— Ну вот и славно, — не смутился урук, — за одного битого двух небитых дают.

Дина возмущенно дернула головой, рассыпая черные волосы, но промолчала и уехала в авангард небольшой кавалькады, медленно трусившей по бескрайней степи.

Постепенно Серега втянулся в ритм, да и лошадь была полной флегмой, терпеливо сносившей все неумение наездника. Ехали медленно, всадники откровенно дремали в седлах, лишь Гудрон не забывал обязанности телохранителя, вглядываясь во все подозрительные пятнышки у горизонта. Дина перестала дуться и молча ехала рядом с Поповым, задумчиво наматывая прядь волос на палец. Вскоре Серега настолько освоился с верховой ездой, что молчать стало скучно.

— Видишь, как у меня уже получается? Скоро как Семен Михайлович Буденный гарцевать буду! — для затравки разговора похвастал Попов.

Дина наморщила носик:

— Мне же запретили оценивать капитана Мордора. А то вдруг уроню его высокий авторитет. Прямо в кобыльи катышки.

— Да ладно, — слегка обиделся Серега, — для второго раза совсем не плохо. Это ты в седле родилась. А мы люди городские, мирные.

— Ну не в седле, конечно, — расхохоталась девушка, — рожать в седле очень и очень неудобно, но с лошадьми в Хараде действительно знакомятся довольно рано.

— А Харад это что и где?

— А Харад это там, — Дина махнула рукой в сторону полуденного солнца, — и мы с каждым шагом приближаемся к нему. Неужели это новость для тебя, господин?

— Ну, — замялся Попов, — я не так давно в вашем мире. Расскажи?

— О себе или о Хараде?

— Так и то и другое интересно. А то едем вместе шестой день и ничего друг о друге не знаем. И спать убегала на верхний ярус, никакого внимания собственному господину.

— Извините, господин, — смутилась Дина, — но в жизни каждой женщины регулярно бывают дни, когда она не может разделить постель с мужчиной. Потерпите, в степи ведь даже помыться негде. Приедем на Нурнен, и вы не пожалеете о воздержании.

Серега усмехнулся, вспомнив свою «джигитовку» и ответ Дины о воздержании. Пожалеть не пришлось, выдумке и мастерству «боевой подруги» можно было только позавидовать. Попов успел кое-чему научиться с Этель, но в Дине профессиональные навыки накладывались на бешеный темперамент в сочетании с неутомимостью, и Серега после первого близкого общения почувствовал себя выжатым как лимон.

— Ты как у Энамира жила? — спросил Попов после «ночи любви», которая завершилась только с рассветом. — Ведь пожилой уже человек, с огромной ответственностью, когда он успевал с тобой кувыркаться?

— Да ну, — фыркнула Дина, — кувыркался, скажешь тоже. Раз в неделю приходил, а то и реже. А кувыркаться он и не мог. У него то колено заскрипит, то в поясницу стрельнет. Это мы его больше ласкали, чем он нас. Трудишься, трудишься, иногда весь язык смозолишь, а толку… Скукота, короче. Я поэтому сразу к вашей компашке и ушла. С тобой хоть результат виден. Пошалим еще?

— Хорош, шалунья, — Серега даже подушкой загородился, — я уже ни петь, ни рисовать. Спать буду.

— Ну, спи, спи, — засмеялась Дина, — вечером так просто не отделаешься.

Проспал он, судя по солнцу, до полудня. Веранда давала тень, но все пространство над хрустальной поверхностью в десяти шагах от дома плыло и двоилось в жарком мареве. Озеро Нурнен. Вчера оно открылось ему как-то все сразу, внезапно. Только что кавалькада ехала в бесконечном бело-розово-зеленом тоннеле, стены которого состояли из цветущих плодовых деревьев, и вот уже конские копыта весело застучали по плотному прибрежному песку, а до самого горизонта расстилалась лазурная водная гладь. После серой, покрытой пенными валами Руны озеро казалось стеклянным, даже прибой был почти незаметен, вода едва колыхалась у пологого берега. Редкие полузатянутые песком коряги покрывал толстый белый слой, дробящий солнечный свет миллиардами кристаллов.

— Нравится, господин? — спросил Гудрон, втягивая широкими ноздрями насыщенный солью воздух.

— Оно что, совсем соленое? — поинтересовался Попов.

— Очень соленое, господин. В нем даже утонуть нельзя, если только специально голову в воду засунуть, — засмеялся орк.

— А как же все эти сады, — удивился Серега, — мы почти целый день через них едем?