Танкист Мордора

— Как можно, господин? — непритворно ужаснулся телохранитель. — Ведь они носят наше будущее. Наоборот, Повелитель приказал построить специальный госпиталь, где рождаются маленькие уруки.

— От женщины и орка рождается урук? — недоверчиво прищурился Попов.

— От урука, господин, — поправил Гудрон, — только от урука. Наша наследственность сильнее, и рождается только урук. И от урука, рожденного женщиной, рождаются только уруки. С каждым поколением мы становимся все сильнее и все дальше уходим от снаг. Моей матерью тоже была женщина из людского рода.

— А если девочка родится? Тоже с клыками будет? — не удержался от иронии Серега.

— Нет, господин. Она будет похожа на мать. Я не могу вам объяснить, как это получается. Спросите Повелителя при случае.

— Ты хочешь сказать, что у уруков нет женщин? Что вы все рождены матерями людского рода? А снаги?

— Уруки рождены матерями людского рода, и мы все не знаем своих матерей и тем более — отцов. Нас забирают почти сразу после рождения и растят в Лугбурзе или других гарнизонах. Наш общий отец — Темный Властелин, он открыл путь к созданию нашей расы. А снаги существуют давно, очень давно, господин. Их создал еще Великий и Предвечный Мелькор, господин нашего господина, ныне низвергнутый врагами во внешнее Ничто. Плодятся они как кролики, а их самок, господин, ты не отличишь с первого взгляда от самих снаг. Такие же грязные и клыкастые, разве что орут еще сильнее. Ни один урук никогда и ни за что не переспит с такой, с позволения сказать, женщиной. А если какой-то снага где-нибудь в походе и изнасилует женщину человеческого рода, то она не забеременеет. Вот так.

За разговором об орочьем этногенезе они незаметно подъехали к окруженному цветущим садом одноэтажному дому, который про себя Попов назвал «виллой». Конвой взял «под козырек», забрал одолженных Варком коней и умчался дальше по терявшейся среди деревьев дороге. Спешенного капитана Мордора с телохранителем и наложницей почтительно приветствовал пожилой дворецкий, напоминавший обликом и манерами Анариона, и небольшой штат слуг — наполовину людей, наполовину орков. Со старым, сгорбленным садовником Гудрон обнялся, пояснив Сереге:

— Мой первый командир. Учил меня, несмышленыша, военному делу. Теперь вот здесь, на покое. Как вам живется, почтенный Азрог?

— Хвала Мелькору Предвечному, мой мальчик, неплохо, совсем неплохо. Так приятно ковырять железом землю, а не тела врагов. Потом я покажу тебе свой сад. И вам, господин капитан, и вам, госпожа, тоже понравится отдыхать в самый жаркий полуденный час под сенью моих деревьев. — Он почтительно поклонился Попову.

Дом широкой верандой выходил прямо к озеру, а во внутреннем дворике из небольшого бассейна бил фонтан, рассыпая серебряные брызги по широким листьям гигантских фикусов. Сад с песчаными дорожками с трех сторон окружал строение, скрывая его от дороги и любопытных глаз. Особой охраны здания Серега не заметил, но мимо виллы регулярно проходил орочий патруль.

— Это для порядка, — пояснил Гудрон, — враги сюда не проберутся, зато вокруг полно госпиталей, и слишком оздоровевшие герои обычно тяготятся больничной скукой. Не дай Мелькор, пошалят на крестьянских фермах, а потом вешать придется. Поэтому и ходят патрули, безобразников шугают. Для их пользы.

Из боковой двери бесшумно появилась та же горничная со столиком на колесах.

— Завтрак, господин, — поклонилась она.

— Спасибо, — хмыкнул Серега, уже начиная постепенно привыкать к господскому положению, — скорее уж обед получается. Дина спит?

— Госпожа еще спит, — снова поклонилась женщина.

— Буди, — распорядился Попов, — не люблю в одиночестве хомячить. Привычка такая.

Горничная исчезла в комнате. Сквозь открытую дверь Серега слышал ее тихий, но настойчивый голос, обращенный к Дине. Та сонно сопротивлялась, потом о ковер на полу мягко шлепнулась подушка, запущенная в служанку, и наконец на веранде появилась в чем мать родила «боевая подруга». Всклокоченные волосы черным ворохом закрывали лицо, плечи и часть спины, являя все остальное великолепие миру. Дина прошлепала босыми ногами к столику и рухнула во второе кресло.

— И кому я мешала? — все еще сонным голосом поинтересовалась она. — Завидно было? Спал бы тоже.

Попов посмотрел на нее сквозь запотевший бокал апельсинового сока, стоявший на столике:

— Не могу я завтракать в одиночестве. Блажь такая с детства. Хотя, как говаривал старшина Макухин, если хочешь быть здоров — ешь один и в темноте.

— Шутник, — недовольно хмыкнула девушка, — позвал бы свою черную образину для компании. Всю ночь тебя ублажала, мог бы дать отдохнуть.

— Ты меня? — удивился Серега. — По-моему, это я трудился, как негр на плантациях, чтобы кому-то было хорошо. Нет?

— Ну, можно и так сказать. — Дина потянулась, выгнув спину. — Ладно, все равно разбудил, противный. Где там мой завтрак?

— Ты бы прикрылась чем, — посоветовал Попов, — слуги шастают туда-сюда. Гудрон сейчас наверняка придет.

— Плевать, — отмахнулась она, — мне так удобно. Приму ванну, потом оденусь.