Танкисты. Новые интервью

Потери у нас в тех боях были большие, так что полк отправили на переформировку. Вернувшись на фронт, 23 июня 1944 года освободили Витебск и стали наступать на Полоцк. Атаковали этот город без тралов. Дошли до второй траншеи, пехота поднялась и пошла за нами. Здесь надо подчеркнуть, что мы атаковали не с исходной позиции, а прямо с рубежа развертывания, потому что местность не позволяла развернуться для атаки, поэтому немцы были предупреждены о нашем появлении. Так что, пока мы разворачивались в боевой порядок на нейтральной полосе, они успели отсечь от нас пехоту, которая залегла у первой линии вражеских траншей и дальше не пошла. В результате мы на окраину Полоцка вышли одними танками. А противник только этого и ждал – он сильно укрепился в городе, в некоторые дома на окраине даже зенитки и противотанковые пушки затащили на вторые этажи. Как они начали бить по нам, ужас! Мой танк наступал крайним левым в роте. Первый вражеский снаряд попал в гусеницу и разбил ее. Танк завертелся, и получилось, что мы повернулись бортом к артогню, со всех сторон ведется пулеметный огонь. С подбитых рядом с нами танков выскакивают люди, немцы их расстреливают в упор. Нас с ребятами спасло то, что неподалеку проходило железнодорожное полотно. Второй снаряд, болванка, попал в борт. Разворотило весь мотор, и танк вышел из строя. Мы выскочили из танка, а в железнодорожном полотне насквозь проходила труба метра полтора в диаметре – в ней протекал ручей. Мы в эту трубу соскочили и увидели, что к танку подбежали немцы и постреляли внутрь немного. Мы же по длинной трубе вышли на тот край полотна. К тому времени уже стемнело, так как мы пошли в атаку где-то во второй половине дня.

Ну что, надо пробираться к своим. Посмотрели, куда был повернут наш танк, и поняли, что в противоположном направлении наш тыл. Стали короткими перебежками отступать. Когда выскочили из танка, с собой взяли лобовой пулемет, который отдали радисту, единственный автомат вручили башнеру. У меня имелся револьвер, который нам выдавали для того, чтобы я мог отстреливаться в револьверное отверстие, если танк встал и немцы окружили его. Дело в том, что затвор ТТ ходит при выстреле, а у револьвера ствол остается на месте. Добрались до немецкого боевого охранения. Видим – впереди вырыт окоп, в котором сидят два немца. Вползли в него, одного я из револьвера пристрелил, а второго из автомата башнер. Ну что, дальше стали продолжать ползти. Когда подползли к нейтралке, то увидели, что и немцы бросают осветительные ракеты, и наши. В промежуток между ракетами стали пробираться. Наши что-то сумели разглядеть и так открыли огонь, что головы поднять нельзя. Только перестанут стрелять, мы немножко проползем, и снова открывают огонь. Елки зеленые, уже половину нейтралки проползли, даже ближе очутились к нашим окопам, но стрельба такая, что нельзя голову поднять. Спасло одно – местность была неровная. Мы начали кричать: мол, свои, но ни хрена это не помогало. Вот когда начали матюгаться что есть сил, из окопов удивленно говорят: «Это вроде наши!» Мы подползли к своим, пошли в тыл, там нам сказали, что где-то поблизости расположен командный пункт нашего полка. У нас в том бою подбило много танков, только несколько вышли к своим, потому что атаковали без пехоты. Мне вручили новый танк Т-34. В его экипаже погибли при бомбежке командир и механик-водитель. Мы тогда стояли на месте, она куда-то ушли и попали под бомбу. Но я сказал, что мне башнера надо своего, с Гришей Бабичем долго воевал. В итоге мне дали мой экипаж в полном составе. Начали снова наступать на Полоцк дня через два, его в первом бою не взяли. Бои были тяжелые, немцы укрепились хорошо.

Когда во второй раз ворвались в Полоцк, нас сопровождала пехота. Когда вошли на улицы, они за нами спрятались. Немцы увидели, что танки поддерживаются пехотой, и стали отступать, начали бросать дома, а мы били по пулеметным точкам противника, после чего пехота продвигалась вперед. Когда освободили Полоцк, нас перебросили под город Браслав. Дальше вышли в Литву. Здесь были топкие места, воевать было тяжело. Здесь во время Каршунайского прорыва мы прошли 120 километров, взяли Тукумс и вышли к Балтийскому морю, где набрали в четверть морской воды и отправили в подарок командующему 1-м Прибалтийским фронтом Герою Советского Союза генералу армии Ивану Христофоровичу Баграмяну.