Танковая атака

– Драпает, сука, – с удовлетворением констатировал Самарцев.

– А ты бы на ее месте не драпал? – спросил Зернов, трогая машину с места.

Когда они миновали дорожный указатель с названием населенного пункта, на ветровое стекло упали первые капли возобновившегося дождя. Дождь быстро усиливался; Зернов включил «дворники», а Самарцев от нечего делать принялся тыкать пальцем в кнопки магнитолы, пытаясь найти по радио какую-нибудь музыку.

И будет карточка пылиться

На полке позабытых книг…

– А, чтоб тебя! – с сердцем воскликнул Самарцев и выключил радио.

Глава 15

Какие бы неприглядные тайны ни раскопал в прошлом Анатолия Степановича разговорчивый и не в меру активный господин Семибратов, дело свое Мордвинов знал неплохо и относился к нему добросовестно, творчески и с душой. В этом не было ничего удивительного: обстоятельства, которые сильнее нас, часто ставят людей на место, предназначенное для кого-то другого, заставляют осесть совсем не в том городе, где им хотелось бы жить, и поселяют под одной крышей отнюдь не с тем человеком, который мог бы сделать их счастливыми. И нужно очень много мужества и сил, чтобы переломить судьбу и отыскать свое предназначение. Это трудно, а зачастую больно и даже опасно; зато, одержав победу над бесчисленными привходящими и заняв свою, а не чужую клетку на гигантской шахматной доске мироздания, человек волшебным образом преображается. Он становится способным на многое и многого может добиться – не через «не могу», не потому, что так надо, а в охотку, с удовольствием, и плоды одержанных побед больше никогда не покажутся ему морщинистыми и горькими.

Именно это в свое время произошло с учителем истории Анатолием Степановичем – тогда еще не Мордвиновым, а Литвиновым. С тех пор утекло уже довольно много воды, и об учительстве своем Анатолий Степанович теперь вспоминал очень редко и неохотно, как о совершенной в пьяном угаре неприличной глупости наподобие танца, исполненного нагишом на столе при большом стечении народа. Было, да, из песни слова не выкинешь, а зачем я это сделал, почему, и какое мне от этого удовольствие – не спрашивайте, сам не знаю. Одно слово: перепил…

Зато теперь, вместе с прежней фамилией отряхнув прах незадавшегося прошлого со своих ног, Анатолий Степанович чувствовал себя превосходно – вот именно, в своей тарелке. У него было множество обязанностей, в большинстве своем приятных, милых его сердцу, а открывшиеся не так давно перспективы и вовсе манили радужными переливами, от которых слегка захватывало дух. Даже то, чем он занимался в данный момент, доставляло ему удовольствие, хотя сидящий за рулем «газели» Белый, как и подавляющее большинство людей на его месте, этого удовольствия не разделял.

– Направо, во двор, – глядя на экран стоящего у него на коленях ноутбука, скомандовал Анатолий Степанович.

Белый послушно притормозил, перешел на вторую передачу и свернул, куда было сказано. Микроавтобус осторожно переполз через глубокую выбоину на въезде во двор и медленно покатился по узкому, загроможденному припаркованными машинами проезду, что тянулся вдоль выстроенных в кажущийся бесконечным ряд унылых панельных пятиэтажек. Справа, за редким частоколом деревьев, которыми был засажен вытоптанный до голой земли двор, серели стены других домов, земля под деревьями и асфальт под колесами машины были устланы опавшей листвой. Одетая в грязный оранжевый жилет тетка откровенно среднеазиатской наружности шаркала метлой, сметая визитки золотой осени в конические кучи. Работы у нее был непочатый край, но дворничиха сохраняла истинно восточную невозмутимость, как будто не зарабатывала на хлеб себе и детям, а совершала моцион для собственного удовольствия.

Анатолий Степанович ее отлично понимал, поскольку сам чувствовал себя точно так же: как будто не выполнял скучную и одновременно опасную работу за деньги, а играл в увлекательную игру, правила которой придумывал и устанавливал сам по мере развития событий.

Размеренно мигающая красная точка на экране ноутбука обозначала миниатюрный радиомаяк, установленный под задним крылом мотоцикла Семибратова. Данное усовершенствование в конструкцию двухколесного транспортного средства было внесено, пока поименованный господин тешил беса на полигоне, распивая коньяк и попусту переводя баснословно дорогие снаряды. На историческом факультете пединститута такому не учат, но охота пуще неволи; Анатолий Степанович до всего дошел своим умом, и, судя по тому, что Семибратов так и не обнаружил маячок, талантливому самоучке на этот раз удалось обставить зазнавшегося и утратившего осторожность профессионала. Белая треугольная стрелка, которой было отмечено положение в пространстве их «газели», почти уперлась острием в красную точку. Поискав глазами, Мордвинов увидел мотоцикл, нахально припаркованный чуть ли не на ступеньках низкого крылечка второго с краю подъезда, и велел Белому остановить машину.