Танковая атака

Да, побудка у этих ребят нынче и впрямь случилась ранняя – если она была в действительности, эта побудка, а не приснилась Лялькину спьяну.

По законам сна он сейчас должен был «вспомнить», как накануне купил у проживающей через два дома от него самогонщицы Антоновны бутылку сомнительного галлюциногенного пойла – купил, выпил в гордом одиночестве и вырубился, погрузившись в наблюдаемый сейчас кошмар. Но ничего подобного не случилось; весь предыдущий день он помнил превосходно, во всех подробностях, обыденность которых находилась в кричащем противоречии с хулиганствующим на площади «тигром» и личным составом полицейского управления, отчего-то спешившим к месту происшествия на своих двоих.

От всего этого действительно можно было сойти с ума: он знал, что не спит и не бредит, и при этом понимал, что того, что он видит, просто не может быть.

Толстый сержант окончательно затерялся в пестрой мешанине пятен яркого лунного света и угольно-черных теней. Его фамилия была Сорокин, но в городе его чаще всего называли по прозвищу – «Спиннинг», данному каким-то местным остряком из-за внушительной комплекции. Спиннинг был так же реален, как трава под ногами и шершавая древесина забора, но, как и поэт Ярослав Морев, участвовал в абсолютно нереальных событиях.

Лялькин снова вынул из кармана телефон, вошел в меню и просмотрел сделанные встроенной камерой снимки. Фотография «тигра» с бортовым номером 107 никуда не делась; впрочем, это ничего не меняло, поскольку, если «тигр» Александру Ивановичу приснился, то до пробуждения было еще далеко.

Продолжая недоумевать, единоличный владелец виртуальной «пантеры» снова вышел на опустевшую проезжую часть: на здешнем так называемом тротуаре даже днем ничего не стоило по неосмотрительности наступить на следы собачьей жизнедеятельности, не говоря уже о курином помете. Нерешительно оглянувшись в сторону площади, где все еще выли и крякали сирены автомобильной сигнализации и кричали что-то неразборчивое людские голоса, Лялькин побрел в направлении дома. У него за спиной в ночном небе разрастался подсвеченный луной столб дыма, у основания которого мигали, то появляясь над крышами домов, то вновь исчезая из вида, мутно-оранжевые вспышки. Было непонятно, почему не едут пожарные, но Александр Иванович не стал ломать голову в поисках ответа на этот вопрос: отсутствие в зоне бедствия спасателей было, увы, не самым странным из того, что творилось вокруг.

Вскоре он поравнялся с расположенным на другой стороне улицы зданием УВД и убедился в том, что необъяснимые явления продолжаются. Ворота, ведущие во двор управления, были распахнуты настежь, а перед ними, перегородив всю проезжую часть, вкривь и вкось стояли все имеющиеся в распоряжении местных стражей порядка автомобили: два «уазика», микроавтобус той же марки, за форму кузова именуемый в народе «батоном», и служебная «Лада» начальника полиции подполковника Горелова. Все они стояли на спущенных, распластавшихся по асфальту резиновыми блинами шинах; дверцы были открыты, а вокруг, тоскливо матерясь и зачем-то пристально глядя под ноги, бродили водители в полицейской форме. Они явно были не в духе; не желая стать козлом отпущения и провести остаток ночи в «обезьяннике», а потом еще полдня отвечать на дурацкие, с подковыркой, вопросы, Лялькин снова сошел на обочину и, держась в тени, миновал опасное место.

Чтобы попасть домой, нужно было перейти улицу. Делая это, Александр Иванович смотрел не под ноги, а налево, где по-прежнему бродили, раздраженно пиная воздух, обозленные полицейские водители. Тут-то его и подстерегла очередная неприятность, которая, впрочем, сразу многое объяснила: Лялькин наступил на что-то острое – судя по ощущению, на гвоздь. Проклятая железяка проткнула тонкую подошву левой туфли и впилась в плоть – по счастью, неглубоко, ибо, почувствовав укол, Лялькин успел вовремя остановиться, не надавив на гвоздь всем своим весом. Шипя от боли, травмированный поэт запрыгал на одной ноге и почти сразу напоролся на второй гвоздь, который, к счастью, застрял в подошве, не пробив ее насквозь. Осторожно наступив на носок раненой ноги, Лялькин шаркнул подошвой по асфальту, и застрявшая в ней железка со звоном упрыгала в темноту. Тогда Александр Иванович снова принял позу цапли и, дотянувшись рукой, шипя сквозь зубы, выдернул гвоздь из левой ступни.

При ближайшем рассмотрении оказалось, что это не один, а целых два гвоздя, скрученных друг с другом таким манером, что получился опирающийся на три растопыренных ножки, направленный вверх острый стальной шип. Шляпки гвоздей были скушены клещами; таким образом, получившийся предмет имел целых четыре острия и представлял серьезную угрозу для автомобильных покрышек, как ни брось его на дорогу.