Танковые рейды

— Должен же кто-то и трофеи подбирать, — сдерзил я старшему по званию. А своим офицерам приказал перебазироваться в район нашего передового отряда, к полковнику И. И. Гусаковскому, — мне и самому было не по себе от вынужденного ожидания. Передовой отряд — в него вошли 44-я танковая бригада и самоходный артполк подполковника П. А. Мельникова — еще в ночь на 14 января переправился на западный берег Вислы. Мельников и Гусаковский были закадычными друзьями: их сближали темперамент, решительность характеров, я бы сказал, одинаковая динамичность натуры. Назначая их в передовой отряд, мы именно этими их качествами руководствовались.

В тринадцать ноль-ноль 15 января, — долгожданная команда: «Танки, вперед!»

Передовой отряд И. И. Гусаковского, обогнав боевые порядки пехоты, с ходу атакует противника. Ударили залпы танковых пушек и самоходок. Загорелись вражеские танки и штурмовые орудия, краска крестов текла по броне. Вслед за передовым отрядом в бой, так же с ходу, вступили главные силы корпуса.

Оборона противника дезорганизована. Масса пленных, сдаются пачками, объясняют: «Сыты войной по горло», «Лучше ужасный конец, чем ужасы без конца…».

Да, времена меняются. Я слушал пленных и вспоминал 41-й и 42-й годы. Рядовые пленные немецкие солдаты высокомерно цедили слова на допросах. А теперь: «Гитлер капут…»

Конечно, капут. Мимо пожарищ, завалов разбитой немецкой техники, трупов фашистских солдат войска корпуса стремительно несутся вперед. На северо-запад, к реке Пилице.

Вперед неостановимо рвутся танки. На душе радостно, хочется озорно крикнуть: «Где вы теперь, генерал Шеменков? Танкисты не подбирают трофеев, танкисты — впереди!»

Настали дни стремительного движения вперед, коротких и решительных боев, бессонных ночей. Нужно было торопиться, чтоб упредить отступающего противника, не дать ему занять новый оборонительный рубеж по северо-западному берегу реки Пилицы. Передовой отряд отважного И. И. Гусаковского, не ввязываясь в затяжные бои с противником, устремился к этой водной преграде.

Уже во второй половине дня 15 января войска 1-го Белорусского фронта своими танковыми и механизированными корпусами рассекли фронт оперативной обороны противника на участке протяженностью больше 200 километров. Немцы оказывали сопротивление только на отдельных участках, у больших городов и больших рек.

К вечеру отряд Гусаковского вышел к Пилице, мотопехота форсировала реку, захватила плацдарм. Попытка перебросить танки сорвалась — лед не выдерживал их тяжести. Пришлось наводить 60-тонный мост. Тем временем подошли главные силы корпуса, боевые порядки растянулись.

И тут же этим воспользовался противник. Его 25-я танковая дивизия с востока сильно контратакует нас. Танки, штурмовая артиллерия, бронетранспортеры, пехота врага движутся сплошным строем, цепь за цепью. Бьются остервенело — терять нечего: или гибель, или окружение. Но им отлично противостоят наши 44-я и 45-я танковые бригады, выдерживая этот безумный натиск обреченных.

На рассвете 16 января ломаем голову с Гусаковским, как через замерзшую Пилицу навести понтонный мост, ничего толкового придумать не можем. Вдруг откуда ни возьмись как с неба свалился на своем «виллисе» заместитель командующего нашей армией генерал А. Л. Гетман.

— Как вы смогли сюда попасть, Андрей Лаврентьевич, ночью, без охраны? — ошеломленно только и мог спросить я.

— Иду в прорыв и не могу остановиться, — отшутился А. Л. Гетман. — Лед, лед надо подрывать, прикажите сюда саперов, — посоветовал он и исчез вместе со своим «виллисом» так же внезапно, как и появился…

Понтонный мост мы навели. К полудню контратака противника захлебнулась. Кроме множества танков мы взяли в плен почти полторы тысячи гитлеровцев.

^{Захват немецких пленных}

Около полудня неожиданно приехал командующий 8-й гвардейской армией В. И. Чуйков. О Василии Ивановиче, его храбрости, воле, оперативном искусстве я был наслышан со времен Сталинграда, но судьба нас свела впервые вот тут. Василий Иванович попросил рассказать, как шло только что завершившееся отражение неприятельской контратаки, и осмотрел места боев. Немногословно поблагодарив, собрался уезжать. Я предложил ему охрану — бронетранспортер. «Перебьюсь и так», — недовольно буркнул он и умчался на юг.

Между тем передвижение в нашем районе было далеко не безопасным, на каждом шагу можно было наткнуться на блуждающие группы рассеянного противника. Таких групп стало еще больше, когда за три дня боев наши войска вклинились в глубь вражеской обороны на полтораста километров.

Это подтверждает и генерал Гудериан, хотя трактует действия этих расчлененных и неуправляемых групп весьма своеобразно: «…только „блуждающие“ 24-го танкового корпуса и танкового корпуса „Великая Германия“ вели, продвигаясь на запад, ожесточенные бои, подбирая на своем славном (!) пути многочисленные мелкие части и подразделения. Генералы Неринг и фон Заукен добились в эти дни крупнейших военных достижений (!), достойных того, чтобы их особо описал новый Ксенофонт».