Танцоры Аруна

Керрис вытянул из стопки чистый лист. Весомый и шероховатый, состоящий из волокон льна и речного тростника. Глядя на него, Керрис вспомнил Полу, этот утренний случай на кухне. Лишь бы она не очень переживала, ведь уже старенькая… Она взяла его после смерти матери, привезла сюда… И в Торноре осталась ради него, наверняка только из-за него.

— Откуда же пошли шири?

Жозен почесал нос концом кисточки.

— В точности не известно. Возможно, сами шири знают, но они не откровенничают с учеными, — он вдруг рассердился. — Чего стоят слова? Передаваясь, рассказы обрастают домыслами и легендами. Доверия достоин документ.

Керрис улыбнулся. Старик уселся на своего конька.

— Вот, — продолжал Жозен, — в записях о леди Соррен есть эпизод, который можно истолковать как свидетельство в пользу того, что владелица Торнора сама была шири. А в другом месте рукопись повествует о ее принадлежности к клану «зеленых» и службе в посланцах.

— Может, она и была сначала тем, потом другим?

— Очень сомнительно. С какой стати наследнице Торнора понадобилось вступать в зеленый клан? А правды нам никогда не узнать. Летопись местами не поддается расшифровке. Бездельник-писарь не отличался особым тщанием.

— Имей власть черный клан, — со смехом сказал Керрис, — тому, кто плохо ведет записи или что-то пропускает, не сносить бы головы.

— История стоит того.

— Наверное.

Про себя Керрис подумал о том, как мог бы преобразиться мир под властью Жозена. Как мало происходило бы в остановившейся жизни. Да, с душой ученого нужно родиться. Он ученым никогда не станет. Будет тем самым писарем, когда Жозену придется не по силам эта работа.

На листе, который он должен был переписать, встречались символы: серп обозначал пшеницу, рог-козу, острие из двух косых зарубок и одной, торчащей вверх, — усатый ячмень. Обмакнув перо, Керрис провел черту, поделив страницу пополам. За привычной работой лицо разгладилось, тревожные мысли понемногу оставили его, и ноющая боль в отрубленной руке утихла.

На почти законченный лист упала клякса. Он сделал передышку, чтобы унять досаду — все придется начинать сначала. Осмотрел перо: так и есть, давно пора его очинить. Керрис разминал затекшие пальцы. На стене перед ним призывал своих воинов к атаке золотобородый человек. Это под лучами солнца блестели золотые нити гобелена. На карнизе под окнами хлопали крыльями и ворковали голуби.

— Жозен.

Голова, опушенная шелковистой сединой, приподнялась, глаза смотрели отсутствующе.

— Мм-м.

— Прервись ненадолго. Помоги поправить перо.

Старик снова заглянул в лежавший перед ним свиток и с большой осторожностью свернул его. Летопись велась в обратном порядке — от недавнего прошлого к старине. Древние рукописи сохранились плохо и буквально рассыпались от прикосновения.

— Мм-м, — Жозен осмотрел перо Керриса.

— Можно выбросить, — заключил он. — А сделать перерыв самое время. Пойдем разомнем ноги прогулкой по стенам.

Подобно другим северным замкам, Торнор был надежной крепостью, защищенной двойными стенами. Внутренняя стена окружала все замковые строения: зал, жилые покои, казармы, конюшни и другие службы. Во внутреннем дворе было отведено место и для тренировочной площадки. По каменным плитам наверху стены могли идти три человека в ряд. Внешняя стена была пониже, но такой же толщины, со множеством бойниц. Сторожевая башня замыкала юго-западный угол внутренней стены. Прежде в нее можно было попасть только одним путем — через дверь из внутреннего двора. Во времена леди Соррен пробили прямо на стену второй выход. Каменные скалы местами поблескивали, указывая, что арка вырублена сравнительно недавно.

Часовой под аркой махнул рукой.

— Привет, Керрис.

Это был Тридж, сын Узла, широкоплечий юноша с длинными, по старинной моде, волосами. В детстве они дружили. Когда им было лет по восемь, спали в одной постели и предавались любовным играм, доступным юному возрасту.

— Тридж, у тебя не найдется, чем перекусить? Я нынче не завтракал.

— Бери все. — Тридж достал из карманов кусок сыра, хлеб и яблоко. Он всегда был добр…

Поблагодарив, Керрис взял еду и поспешил за Жозеном, шагавшим по стене в глубокой задумчивости. Старика совсем не занимали приметы наступающей весны. Ласковый ветерок шевелил белые знамена с красной восьмиконечной звездой — гербом Торнора на протяжении всей трехсотлетней истории. Камни, нагретые солнцем, отдавали тепло. Часовые поснимали шлемы. Привалясь к зубцам стены, они смотрели в сторону юга. Караульная служба сохранялась как дань традиции. Последние сто лет в здешних местах не было войн. Молодые деревенские парни приходили в замок и проходили воинскую выучку. Потом чаще всего они уезжали из Торнора. Нанимались в городскую стражу в Тезере, Шанане, Махите или в Кендре-на-Дельте. Отслужив свое, оседали в городах, делались лавочниками, гонцами… Иные, постранствовав, возвращались на свои фермы, к жизни пахарей и пастухов. Постоянно обитали в замке по большей части старики.