Танцоры на Краю Времени: Хроники Карнелиана [ Чуждое тепло. Пустые земли. Конец всех времен]

— О, это действительно ад для серьезных умов! Инспектор Спрингер снял свою шляпу и вытер лоб характерным жестом.

— Я, кажется, уже согрелся, сэр. Приятно снова видеть солнце, — он повернулся к своим людям. — Вы можете ослабить воротники, ребята, если хотите. Значит, он оказался прав. Здесь жарко, как в аду. Я начинаю верить!

Констебли потянулись к пуговицам на кителях. Двое зашли лаже так далеко, что сняли свои шлемы и не были наказаны.

Спустя минуту, инспектор Спрингер снял свой пиджак.

— …и предварительная часть теперь завершена. Есть солнце, атмосфера, планета вращается, — слова Уны Персон звучали отрывисто, когда она говорила с Лордом Джеггедом.

Лорд Джеггед задумался. Наконец он поднял глаза и улыбнулся.

— О, да. Как я сказал. Остальное может подождать, когда я приведу в действие свое оборудование.

— Вы сказали, что уверены в успехе, — путешественник во времени все еще был скептически настроен. — Эксперимент грандиозен по размаху.

Лорд Джеггед согласно кивнул.

— Это не мои заслуги, сэр. Технология — не мое изобретение, как я уже говорил, но она сделает свое дело с помощью Няни.

— Вы рециклируете время! — воскликнул капитан Бастейбл. — Надеюсь, мы сможем вернуться, чтобы быть свидетелями этой стадии эксперимента.

— На первой недели это вполне безопасно, — сказал Джеггед.

— Планета останется в целости и сохранности, Джеггед? — спросил возбужденно Джерек. — С помощью оборудования, которое я нашел в убежище?

— Мое оборудование несколько сложнее и в состоянии сохранить наш мир навечно. Я сделаю петлю из семидневного периода. Однажды сделанная, она будет неразрушимой. Города станут самовосстанавливаться, исчезнет угроза и Времени, и Пространства, мир будет замкнут в петле семи дней.

— Мы будем повторять один и тот же короткий период вечно?

Герцог Квинский покачал головой.

— Должен сказать, Джеггед, что ваша петля немногим привлекательней, чем план Юшариспа.

Лорд Джеггед помрачнел.

— Только от нас самих будет зависеть наша жизнь. Если мы сможем меняться сами в постоянстве времени — мы спасены.

— Мы можем оказаться в ловушке, обреченными на недельную активность, неподвластную переменам?

— Думаю, нет, — Лорд Джеггед посмотрел в бесконечность пустынь. — Обычная жизнь, которую мы ведем в Конце Времени, может продолжаться как всегда. Сам приют был намеренно изолирован — своего рода временной морозильник для сохранения детей.

— Как быстро все может наскучить, если человек будет иметь хотя бы малейший намек на то, что происходит. — Железная Орхидея с трудом скрывала свое раздражение.

— Опять, это — вопрос позиции, моя дорогая. Является ли пленник пленником, потому что он живет в клетке, или потому, что он знает что живет в клетке?

— О, я не буду пытаться обсуждать такие вещи!

Он сказал нежно:

— В этом, моя дорогая, мое спасение, — он обнял ее. — А сейчас есть еще одно дело, которое я должен сделать здесь. Оборудование должно быть снабжено энергией.

Он зашел в Город и остановился, оглядываясь. В его позе была определенная расслабленность и раскрепощенность. Наконец, он пришел к решению и положил ладонь правой руки на Кольца левой.

Город издал высокий, почти торжествующий звук. Донесся грохот обвала, когда содрогнулось каждое здание. Голубой и малиновый свет слились в яркое свечение над головами, затмив солнце. Затем глубокий звук, мягкий и мощный, вышел из самых недр его. Из Города доносилось шуршание, знакомое бормотание, вскрики какого-то полуавтоматического существа.

Затем свечение начало тускнеть, и Джеггед стал напряженным, будто боялся, что Город не сможет после всего, обеспечить энергию для эксперимента.

Раздался воющий шум. Свечение снова стало сильнее и образовало куполообразную чашу на высоте ста или более футов над всем Городом. Тогда Лорд Джеггед Канарии, казалось, успокоился, а когда он повернулся назад к ним, в его чертах угадывалась уверенность в себе.

Амелия Ундервуд заговорила первой, когда он вернулся:

— О, Мефистофель! Вы способны теперь творить?

На этот раз сравнение польстило ему. Он посмотрел на нее:

— Что это, миссис Ундервуд. Манипуляции?

— Возможно.

Она прижала ладонь к губам, пародируя себя.

Он добавил:

— Я не могу создать мир, Амелия, но пытаюсь воскресить существующий, сделать мертвое живым. И меня еще не покинула мечта заселить другой мир. О, вы вправе считать меня гордецом. Это может быть мой недостаток.

Справа от Джеггеда, из-за мерцающих руин из золота и стали, вышли Гарольд Ундервуд и сержант Шервуд… Они оба вспотели, но, казалось, не замечали жары. Мистер Ундервуд показал на голубое небо.

— Видите, сержант Шервуд, как они соблазняют нас теперь.

Он надвинул пенсне на нос и приблизился к Лорду Джеггеду, который возвышался над ним и высота которого подчеркивалась обрамляющим лицо воротником.

— Я правильно понял, сэр? — сказал мистер Ундервуд. — Как моя жена, возможно, моя бывшая жена, я не уверен, называла вас определенным именем?

Лорд Джеггед, улыбаясь, кивнул.