Танцовщик

Перед тем как смыться, Аарон научил меня медитировать, — впервые, возможно, в моей жизни я освоил умение скрещивать ноги. Проделав это в первый раз, я готов был поклясться, что тресну пополам, как плохая венесуэльская сушка. Я всегда полагал, что если бы Бог (зануда он этакая) желал, чтобы я прикасался губами к пальцам моих ног, то разместил бы их в промежности, однако Господь, судя по всему, не настолько благоволен. Впрочем, йога идет мне на пользу. Я снова и снова твержу себе: это хорошо, это хорошо, Виктор, ты не полный мудак, занимайся йогой, занимайся, ты не полный мудак, ну, может, самую малость. Перед тем как Аарон смылся (ладно, перед тем как я его вытурил), мы поднимались с утра пораньше, выходили на балкон, устраивались там. Аарон все печалился, что балкон не на восток смотрит. Примерно час мы медитировали, потом завтракали. Апельсиновый сок, круассаны, грейпфрут — но без водки! Аарон был помешан на здоровой пище. И все старался заставить меня прибавить в весе. Холодильник лопался от полиненасыщенного маргарина, пикулей, йогурта, чатни, корнишонов, ореховой пасты, кокосов, высококалорийных шоколадных молочных коктейлей, чего угодно. Парнем он был рослым, рыжеватым и бесподобно представительным. Руди, друг мой, член его, может, и не был поэмой, но ягодицы уж точно рифмовались. Однажды в Коннектикуте он видел тебя на сцене и говорил, цитирую, что ты был грациозен, грандиозен и провокативен, — и почему все английские мальчики так любят их смехотворные словечки?