Танцовщица Гора

— Многие в Венне, — сказала Тупита, — насколько я поняла из их разговора, встревожены этими убийством и таинственными следами. Кое-кто поговаривает, что это — знамение или предупреждение. Архонт консультируется с прорицателями, в надежде разгадать эти знаки.

Я нетерпеливо переминалась с ноги на ногу, стоя на горячем песке.

— В такой ситуации, они, почти наверняка, озаботятся законностью и порядком, — задумчиво продолжила она. — Например, тех из «черной цепи», кто не является преступниками, и на кого у Ионика нет бумаг каторжников, по-видимому, по крайней мере, временно постараются убрать из окрестностей города. Это касается очень многих мужчин этой цепи.

Я понимающе кивала, соглашаясь с ее доводами. Все казалось логичным. Сейчас Архонт Венны крайне заинтересован в наведении порядка в своем доме ради получения покровительства богов. Он вполне мог счесть благоразумным стать несколько более скрупулезным в соблюдении норм морали на территориях своего города, хотя бы ради успокоения мрачных предчувствий, возможных в столь серьезной ситуации.

— Куда нас могут отправить? — поинтересовалась я.

— Скорее всего, недалеко и ненадолго, думаю на неделю или около того, пока они не закончат с толкованием знамений, — предположила Тупита. — Можно предположить, что нашу цепь будут использовать для очистки и углубления рвов со стороны Виктэль Арии к югу от Венны. Мы можем вернуться сюда позже. К тому времени все снова вернется на круги своя.

— Это далеко? — спросила я.

— Не думаю, скорее всего, не очень, — ответила она.

— Это за оборонительным периметром? — осведомилась я.

— Вероятнее всего, нет, — пожала она плечами. — Почему тебя это так интересует? Ты действительно боишься быть украденной?

— На самом деле, нет, — призналась я.

— На твоем месте, — заметила она, — Я бы мечтала о том, чтобы меня поскорее украли. Ты не предназначена для рабочей туники. Ты из тех, кто должен носить полоску шелка и целовать ноги мужчин.

— А разве Вы не хотите, чтобы вас похитили? — улыбнувшись, спросила я.

— Нет, — покачала головой женщина. — Я предпочла бы, по крайней мере, еще некоторое время, оставаться с цепью.

— Понимаю, — улыбнулась я.

Она поправила лямку бурдюка на плече. Предстоял крутой подъем из распадка.

— Если мы окажемся вне оборонительного периметра или около его границы, не возникнет ли опасности того, что цепь может оказаться под атакой? — осведомилась я.

— Ради чего? — усмехнулась Тупита. — Чтобы помешать углубить ров?

— Почему бы нет, — пожала я плечами.

— Мужчины редко воюют с рабочими цепями, — скептически проговорила она.

— Рада это слышать, — кивнула я.

— К тому же, мы ведь не возводим осадные укрепления и не восстанавливаем стены осажденного города, — добавила Тупита.

— Надеюсь, что нет, — кивнула я.

— Я готова, — сказала она. — Давай-ка будем выбираться отсюда.

С трудом, с бурдюками за спиной и цепями на руках и ногах, мы принялись карабкаться по песчаному склону. Достигнув вершины первой, я протянула руку Тупите, принявшей ее с благодарностью, и с моей помощью, выбравшейся наверх.

— Ты вся в ушибах, — заметила женщина, встав рядом со мной.

— Ерунда, — отмахнулась я.

— Не будь так уверена, завтра твое тело будет саднить и болеть куда сильнее, чем сегодня, — предупредила она.

Я только пожала плечами.

С того места, где мы находились, были видны мужчины, бак с водой, палатка старшего надсмотрщика на вершине холма и наши загоны у его подножия, а также забор вокруг лагеря. Думаю, что в тот момент мы обе были рады увидеть этот до боли знакомый пейзаж.

— Как твоя спина, — поинтересовалась Тупита.

— В порядке, — успокоила ее я.

— Песок остановил кровотечение из ран, — кивнула она.

Цепь ручных кандалов, бывшая подо мной, немного врезалась и повредила кожу на моей спине, когда я дергалась, задыхалась и вскрикивала. Почувствовав сырость от крови под спиной, я пыталась опускать руки ниже и не шевелить ими, зарыв пальцы в песок, но потом, почти полностью теряя контроль над своим телом, снова изо всех сил тянула руки вверх, в тщетных попытках дотянуться до их тел. Это снова тянуло цепь под спину, еще больше повреждая кожу. Однако в муках моего подчинения, отдаваясь мужчинам, как рабыня до самых глубин моего живота, я даже не чувствовала боли. А если и чувствовала, то смутно, на грани сознания. И вообще, в тот момент я полагала, что должна была с благодарностью принять ее, и, полностью беспомощная в их руках, продолжала в муках удовольствия пытаться дотянуться до них. Признаться, я даже не могла ясно восстановить в памяти то, что со мной происходило.

— У тебя туника сзади в крови, — пояснила она причину своего вопроса.

Я обеспокоенно посмотрела на нее.

— Не бойся, — поспешила успокоить меня Тупита. — Думаю, что Ты сможешь отстирать ее, когда доберемся до бака с водой. Кроме того, твоей же вины в этом нет.

— А шрамов не останется? — спросила я.

— Нет, тщеславная рабыня, — улыбнулась женщина.

Такие шрамы, конечно, если останутся навсегда, могут сильно снизить цену девушки при ее перепродаже.

Обернувшись, я окинула взглядом песчаное дно распадка.