Танцующая для дракона. Небо на двоих

Она смотрела на меня, я – на нее. Так и смотрели бы, наверное, но у меня все эти гляделки уже сидели в самом труднодоступном месте.

– Если ты по поводу Ленарда, то нет.

– Что – нет?

– Я не хочу это обсуждать. Точнее, не так. Я не стану это обсуждать. С тобой.

– Почему?

Леона все-таки прошла в палату и остановилась у окна. Да, волосы у нее действительно шикарные (может статься, так повлияла драконья кровь, а может, ей просто повезло). У меня таких никогда не было, даже когда я умудрялась отрастить их, как сейчас, они все равно были тоньше.

– Это был риторический вопрос?

– Нет. – Она снова повернулась ко мне. – Я действительно хочу знать.

– Ну… давай начнем по порядку, – сказала я. – Когда-то давно мы были сестрами…

– Мы и сейчас сестры.

– Если можно не перебивать, было бы очень круто. Так вот, когда-то давно мы были сестрами. Семьей. Это было здорово, и я до сих пор вспоминаю то время с такой легкой, теплой ностальгией. Потом ты вышла замуж и стала первой леди…

– Первой леди я стала не сразу.

– Но ты все-таки ею стала, а я осталась той, кем была. Я мало интересовалась твоей жизнью, ты моей. Мы стали совсем разными и пришли к тому, что имеем сейчас. Я не помню, когда в последний раз видела племянников…

– Это было на дне рождения Лири.

– Не цепляйся к словам. В общем, ты прекрасно знаешь, о чем я говорю. О том, что между девчонкой в подземке и той, кто нашла ее, несмотря ни на что, сейчас огромная пропасть. Это грустно, но это так и есть. Я не понимаю тебя, Леона, ты не понимаешь меня. Мы всегда были разными, но сейчас стали совсем чужими. Моя сестра предупредила бы меня о том, что происходит, перед тем, как кинуть на заседание. Я бы поорала, но потом мы бы обнялись. И да. Наверное, моя сестра, чисто теоретически, пнула бы Гроу в самое ценное после случившегося. Напомни, ты не собираешься в Ферверн?

Леона улыбнулась, но губы у нее почему-то дрогнули.

– Танни, я виновата, – сказала она после долгого молчания, которое уже начинало слегка давить. – Я действительно очень перед тобой виновата.

Она закусила губу, подошла к креслу и опустилась в него. Как всегда, настолько изящно и грациозно, словно была рождена исключительно для того, чтобы садиться и вставать. А если посмотреть, как она выходит из флайса…

Вся эта чешуйня лезла мне в голову, и я даже не особо ей сопротивлялась, потому что боялась, что сейчас меня опять прорвет, как на парковке. Нет, глаза были сухими, но они у меня и тогда были сухими, а потом я села к ногам Терграна и принялась фонтанировать.

Фервернский стыд.

– Но прежде чем я расскажу, в чем именно, я бы хотела объяснить почему. Когда мы только начинали наши с Рэйнаром отношения, я не признавала полумер. Я вообще мало что тогда признавала и… – Она пожевала губы. – Получилось так, что заговор против него совпал с нашей ссорой.

– Ага. Только я не совсем понимаю, к чему…

– Сейчас поймешь. С той самой очень серьезной ссорой, из-за которой мы чуть не разошлись. В общем-то разошлись. Как я считала какое-то время.

Можно покороче, захотелось сказать мне, но я промолчала.

– Рэйнар хотел во всем разобраться, и только после того, как все разрешится, возобновить наши отношения. Потом произошел несчастный случай с его братом, и мы помирились. Он просил меня переехать в Скай Стрим, но я долгое время это оттягивала из-за плотного графика репетиций, мы снова почти поругались и… В общем, ты права. Это к делу не относится. Все, что произошло, Танни, – Зингсприд и Ортахарна, это дело рук кого-то в Ферверне. Кого-то очень… талантливого в том, что касается информационных технологий. Тергран вытащил это, когда проводил расследование.

– Угу, – сказала я. – Но у меня был анафилактический шок… (И скоро будет гребенок…) Поэтому я плохо соображаю. И по-прежнему не понимаю, при чем тут я.

Леона наклонила голову, разглядывая свои идеальные руки с идеальным маникюром.

– Есть предположение… точнее, это даже не предположение. Что все происходящее имело отношение не к Рэйнару, а к Гранхарсенам.

Она подняла голову и посмотрела на меня.

Я – на нее.

На этот раз мы смотрели друг на друга до тех пор, пока до меня не дошло. То есть я, конечно, никогда не отличалась яркими дедуктивными способностями, но сравнить историю Леоны и то, что случилось, приблизительно могла. Наложить трафаретик и очешуеть.

Потом перебрать все мысли заново и очешуеть окончательно.

– То есть ты хочешь сказать, – очень тихо поинтересовалась я, – что вся эта… гм, чешуйня… то есть… что…

Мне опять не хватало воздуха, а еще что-то внутри явно подморозило горло и язык, потому что я никак не могла сформулировать то, что хочу сказать. За меня это сказала Леона:

– Да, Гроу уехал поэтому. Поэтому он от тебя отказался.

– Так, – сказала я, стараясь говорить так, чтобы ни у кого не завяли уши, и это было сейчас очень сложно. Проще говоря, слово «так» стало единственным, что на тот момент пришло мне в голову. Цензурного. – Ради интереса. Ты сейчас за что извиняешься – за то, что Гроу от меня отказался, или за то, что ты все это время загадочно молчала?