Танцующая на волнах

– Не может быть… Это очередная ловушка? Или ты пьяна? Может, ты не в себе? Камни, какие еще камни, черт возьми?! Не знаю, что и сказать… Вот теперь ты меня окончательно разбудила. Я сейчас же приеду к тебе… А вот так, я в Москве, приехал час или два тому назад. Думаешь, ты одна такая умная и отдаешь распоряжения? Я и сам понял, что пора возвращаться. Где девица? Поехала к себе домой. Я ей заплатил. Сейчас приеду. Надеюсь, ты дома одна? Да мало ли…

Маша смотрела на него широко раскрытыми глазами. Когда он отключил телефон, она спросила:

– Что случилось?

– Это была Женя. Она сказала, что Лена жива. И знаешь, мне показалось, что она говорила правду. Хотя и нервничала сильно, я это почувствовал.

– Как это… жива…

– Лена…

– Да эта Женя хочет заманить тебя таким образом к себе…

– Как она может меня заманить, когда она только сейчас узнала, что я в Москве? Она же не сразу сказала мне об этом, сначала ходила вокруг да около, словно подготавливала меня к этой новости, но тон мой ей не понравился… Господи, меня аж в жар бросило… Если бы это было правдой!

– Тебе не следует идти у нее на поводу, Лена никак не может быть живой, тем более что это ты – не забывай! – ты вез ее на своей машине из Москвы в Питер в спальном мешке.

– Она сказала, что в мешке были камни…

– Камни? Как это камни? Володя, остановись, сядь и подумай. Как это в спальный мешок могли попасть камни? Ты же нормальный человек, разве ты бы не заметил, что в спальном мешке тяжелые камни? К тому же ты мне сам говорил, что в багажнике пахло и была кровь… что кровь натекла, что тело начало разлагаться и в машине стоял жуткий запах… Или ты обманул меня? Но я и сама заметила, что в машине пахнет… Причем до сих пор. Просто я не говорила тебе об этом.

– Запах… Да, запах действительно был. И кровь натекла. Но тогда зачем же она мне сказала про камни?

– Понятия не имею. Они снова чего-то хотят от тебя. Хотят, чтобы ты поскорее вернулся в Москву… Может, тебе грозит опасность, о которой ты пока еще не подозреваешь? Я же не знаю всех ваших дел… Думаю, ты сильно поторопился, когда сказал ей, что мы уже в Москве…

– Не мы, а я, – поправил он ее. Он выглядел растерянным. – Но что же мне теперь делать? Я был в полусне, а она мне сказала такое… Понимаешь, она произнесла это чуть ли не торжественно.

– Да у нее крышу снесло, а ты поверил. Она сама спит и видит, чтобы Лена была жива. Но разложившееся тело в спальном мешке – это реальный факт. Ты не мог, закапывая труп, не заметить, что в спальнике камни… Во-первых, они жесткие, тяжелые, во-вторых, они не могут быть похожи на одеревеневшее тело. Даже если их и завернуть во что-то, в одеяло, скажем… И камни не могут так пахнуть…

– Да, ты права. И хотя меня всего трясло тогда, ведь я очень боялся, но все равно отлично помню, что это было тело. Человеческое тело. Голова, плечи, руки, ноги… Тело моей жены…

– Тем более не поддавайся, тебе не надо никуда ехать. Подумай сам, сейчас ночь… Даже если предположить невозможное, что твоя жена каким-то чудом осталась живой, все равно, что изменится, если ты поедешь сейчас к этой Жене? Считай, все, что нужно, она тебе уже сказала. Вспомни, ведь это она повесила на тебя всех мертвых собак… Точнее, труп твоей жены. Кроме того, ты как будто забыл совсем, зачем приехала в Москву я… Если я тебе не нужна, еще проще… Сейчас вызову такси и поеду на вокзал. Разве можно быть таким непоследовательным, Шехов? Если честно, то я даже удивляюсь, что ты руководишь банком…

Он бросил на нее насмешливый взгляд, в котором она уловила презрение. Пусть на мгновение, но он вдруг стал человеком, стоящим много выше ее, банкиром, и от одного этого взгляда, в котором она успела прочесть превосходство и надменность, ей стало не по себе. Шехов же действительно был оскорблен ее последним замечанием, где сквозило недоверие и, что самое неприятное, разочарование. Какая-то провинциальная дурочка, оказавшаяся в гуще криминальных событий, связанных с сильными мира сего, к которым он причислял и себя, посмела усомниться в его деловых и человеческих качествах. Если бы не полная неопределенность, мешавшая ему вернуться к своей прежней жизни, к работе, наконец, разве стал бы он возиться с ней? Конечно, нет. Простенькая смазливая провинциалочка, не больше. Хочет ехать в свою глухомань? Скатертью дорога. Да и нужна ли она здесь вообще?