Танцующая пустоту

«Луна, – подумала она. – Луна. Прости, я к тебе слишком часто. Но дай мне немного твоего серебра, луна». Из чёрной бархатной коробочки маленькая волшебница достала лунный луч, обернула его вокруг руки браслетом, намотала на запястье. Тонкий серебристый лучик дрожал, мерцал, наливался светом, набирал силу.

Люся ощутила сопротивление. Неведомая сила совсем рядом, в девчонке. Она схватила луч, потянула его на себя… Лунный луч разматывался и растягивался с бешеной скоростью, коридор осветился мигающим молочным светом.

«Из чего сделана луна? Из молока с мёдом – так говорят одни, другие твердят, луна – ломтик сыра. Но моя луна пусть – проворная белая кошка, лаской добьётся совершения любого коварства, любой хитрости. Солнце для людей, луна – для хармов».

Последнее, что Люся увидела, были два кошачьих глаза. Один горел изумрудом, другой синим бездонным озером разливался среди холодных белых снегов…

Глава тридцать седьмая Люся и светские беседы

– Очнись!

Вадим? Рэд? И сколько прошло времени? Люся открывает глаза. Она видит харма.

Харм лечит её. Он держит влажные лапки на Люсиной груди и дышит в такт Люсиному дыханию. Вокруг неё – хармы. Много хармов. Лучше бы она сдохла… Стоят, смотрят. Будут пытать? Свечи зажгли, заглядывают сосущими своими глазками. Харм раскачивается и запевает, завывает, его песня далека от гармонии, некрасива, но Люся понимает, он поёт её имя.

– Лю-у-у-дми-и-и-и-ла-а-а-а, – выводит харм. Его товарищи собираются в круг и подхватывают. Они сплетают хоботы над Люсей, и кожистый саван трепещет, тени танцуют в дрожащем свете свечей. – Лю-дми-и-и-ла-а-а….

Люся чувствует, что силы возвращаются к ней. Солнечные раны затихают от лунной песни харма, он поднимает хобот туда, где на небе сейчас сияет луна, полная, молочно-белая. Её не видно из мрачного Подземья, из тёмного логова, много километров отделяет от сияющей луны-королевича. Однако он чувствуется, бледнолицый покровитель хармов-магов. Когда-нибудь он придёт – и скользнёт, промелькнёт белая кошка, подпрыгнув на чутких лапах. Кошка – предвестница нового мира. Харм трубит, переходя на тоскливый вой. Он воет на невидимую луну.

– Что вы делаете? Чего вы от меня хотите? – голос у Люси ослаб. – Где Вадим… Рита…

– Не беспокойся, Люся. С ними всё в порядке. Они возвращаются домой. А ты помнишь, кто ты?

– Что за бред? Помню.

– Нет, ты не помнишь! Вспоминай: кто ты на самом деле?

– Я Люся, свободный дух…

– Вспоминай!

Люся проваливается в небытие, где луна накатывает, заливает, белоснежная, ослепительная, луна движет волны, гонит реки… «Кто я? Зачем я?» Луна притягивает Люсю, тянет к себе… Но что это за мир, где хармы возвращают к жизни?

Люся не колдует и не танцует. Она уснула совсем по-человечьи.

И вдруг что-то ворвалось, прикатило, подвизгивая. Мышиный король! Он спасёт её от пыток хармов!

– Милая людям! Позвольте выразить благодарность за содействие…

– За что, простите?

– Ну, за то… В общем, неважно. – Мышиный король чего-то недоговаривал. – Впрочем… Открываем станцию на фиолетовой ветке, позвольте пригласить. Что вы предпочитаете? Позвольте-ка.

Люся не могла поверить в происходящее. Поверить своему ощущению. Ей казалось, хармы к ней доброжелательны. Более того. Они глядели на неё… Как будто бы её боялись.

– Хармы решили дружить с людьми. Ты, Милая людям, оказалась права.

Двое хармов впихнули в комнату большую серебряную коробку. Они подтащили коробку к Люсе и откинули крышку. В ожидании хармы сели в сторонке. Все молчали. Люся сообразила: от неё ждут, что она возьмёт подарок.

Она взяла. Лунные лучи, сплетённые в несколько косичек, мерцающая в полутьме тёплая связка. Люся примерила лунный браслет на запястье, встряхнула. Красивая игрушка. Бесполезная, правда, но красивая. Лучи то вспыхивали молочно-белым сиянием, то бледнели, меркли…

– Спасибо, – сказала Люся. – Только зачем мне это? Вовсе незачем.

Ей подарили игрушку, будто бы она была человеческим духом-детёнышем на карусели. Будто бы её надо задобрить, чтоб не делала зла.

Подошла Стражница. Она стала непривычной – помолодела, во всяком случае, внешне – седина незаметна, кожа подтянулась, а щёки зажглись вовсе не хармичным румянцем. Правда, двигалась Стражница по-прежнему, со старческой суетой. Она взяла под руку Мышиного короля и завела светскую беседу. Первая леди Подземья! Люся считала Стражницу помешенной на любви к королю, и говорить с ней не хотелось. Но собрание в честь Люси, и игнорировать хозяйку неудобно.

– Знаешь, Люся, что ты цыганка? – спросила Стражница. Голос её обрёл низкую приятную хрипотцу.

– Что? – удивилась Люся. – Цыганка – та цветастая девица, которая поёт слишком вольные песни и притворяется, будто всё время может видеть нити судьбы? Может быть что угодно, но… С чего ты взяла?

– На тебе монисто.

– Что-что?

Рассмеялся Мышиный король.