Танцующая со смертью

Бублик был толстый, неряшливый и все время ел. Пышки, гамбургеры, бутерброды с сыром, шоколадные батончики и мороженое. При этом он чавкал и всюду сыпал крошки, потому что все время болтал.

Фамилия его была Бубнов, но от стажеров известна была его кличка, которая очень ему подходила — круглолицый, толстый и глуповатый. И абсолютно бесполезный. Он вечно всюду опаздывал или вообще не являлся, путал бумаги и не умел писать отчеты. Капитан Шерстоухов оставил попытки переделать Бублика и решил молчать и терпеть до окончания его стажировки.

— Так где тебя носило? — спросил он для проформы.

— Я кофе пил, — ответил Бублик, слегка запыхаясь, — задержался немного, а когда пришел — вы уже уехали на вызов.

— Вот именно, задержался он. А мобильник включить слабо было?

— А он разрядился…

Немного примиряло Шерстоухова с Бубликом то, что он всегда говорил правду, не пытался выкрутиться и свалить вину на других.

— Ладно, поехали отсюда, тут без нас закончат.

— Счас, только гляну, что там… — Бублик затопал в дом, оттуда тотчас заорали, чтобы не мешался под ногами и не застил свет, и так темновато в помещении, не видно ни черта.

Шерстоухов развернул машину и посигналил. Вечно этот Бублик опаздывает!

И тут он увидел на пустыре нечто такое, от чего волосы на голове буквально встали дыбом.

Коренастый плотный невысокий мужчина, про таких говорят «поперек себя шире», вел на поводке непонятного зверя. Не то лев, не то медведь, не то вообще монстр из кино, огромная куча густой коричневой шерсти на четырех лапах. Голова лобастая, морда вся заросшая, едва просматриваются глаза.

— Ух ты! — сказал появившийся наконец Бублик. — Это же тибетский мастиф!

Хозяин отстегнул поводок, который был надет для проформы, ясно, что такую махину не удержать, но пес и не думал никуда убегать, он солидно шел рядом. И Шерстоухов понял, что перед ним тот самый Иван Степанович, который может что-то рассказать путное, так как гуляет со своим Гулей ночью.

— Здравствуйте! — свидетель пожал Шерстоухову руку, не то чтобы пожал, а едва стиснул, от чего у капитана потемнело в глазах. Это что же будет, если он и вправду руку пожмет? Борец бывший…

Капитан едва сдержался, чтобы не потрясти рукой, и начал задавать вопросы. Иван Степанович отвечал неторопливо и толково.

Да, он гуляет со своим Гулей поздно вечером, потому что некоторые люди пугаются, хотя Гуля в жизни никого из людей не тронул, а собак… ну если уж к нему очень пристают.

Да, два дня назад они тоже были на пустыре. Да, видели машину. Во сколько примерно времени? Зачем примерно, он точно скажет, что было четверть первого ночи. Когда они пришли, машина уже стояла возле того дома. Большая, темная, черная или синяя, в темноте не разобрать было. С виду вроде бы «Тойота», большая «Тойота», а номер он, естественно, не разглядел. В машине сначала никого не было, потом из дома вышел мужчина. Высокий, худой, одет в темное, в руках у него ничего не было.

Сел в машину и уехал, он, Иван Степанович, ничего такого не подумал — мало ли, приспичило человеку, вот он и облегчился в старом доме. Не дело, конечно, но как запретишь…

— Надо же, платком задушили девушку… — болтал Бублик в машине, — интересно как…

— Интересно ему, — буркнул Шерстоухов, — что тебе тут — театр комедии, что ли, или цирк?

— Я в том смысле, что нетипично как-то… — Бублик ничуть не обиделся, — платки, шнурки — это не наш почерк. У нас если душат — то голыми руками или подушкой. Или вешают на бельевой веревке. А тут платок… да еще шелковый, недешево стоит, наверное…

— Ну да… — Шерстоухов задумался, что-то такое вертелось у него в голове.

И только подъезжая к зданию управления, он вспомнил, что читал в детстве книгу Жюль Верна «Вокруг света за восемьдесят дней», и там, когда герой был в Индии, фигурировали такие… как же их звали… туги, которые душили своих жертв именно шелковыми платками. И делали они это в честь богини… как ее… Кали, богиня Кали. Такая зловредная богиня… страшная очень… ага, и на платке тоже жуткая тетка изображена, не зря мальчишка так испугался.

— Не может быть! — убежденно сказал Бублик.

Оказалось, что последние слова Шерстоухов произнес вслух.

— При чем тут Индия? — разглагольствовал Бублик, снова жуя, на этот раз вафли. — Где Индия, а где мы?

«И то верно, — подумал капитан Шерстоухов, — что-то меня в последнее время заносит…»

Женя заскочила в подсобное помещение магазина. Там было темно, и она ушибла ногу, ударившись о какую-то мебель. Чертыхнувшись и включив свет, она увидела, что возле самого входа стоят два шкафчика из индийского розового дерева, те самые, что привезли они с Костиком, выкупив у наследницы профессора Шемаханова.

Степаныч, увидев коллекцию, пришел в тихий восторг, разумеется, не показав этого Жене, в глазах его закрутились маленькие счетчики, прикидывая, сколько он выручит за такую ценность. Ведь коллекция досталась ему считай что даром. Женя не растерялась и потребовала премию, и Степаныч без слова согласился, что само по себе было удивительно.