Танцующая танец цветущей черешни

Так на этом свете появилась я — Амелия.

Мне казалось, что мое детство было почти безоблачным. Мои родители любили меня. Я выросла привлекательной девушкой, которая была хорошо воспитана и образована. Играла на фортепиано, немного пела, говорила на нескольких языках. С папой на испанском, с мамой на русском и украинском и еще немного на английском — на том языке, который вместе с Любовью положил начало нашей прекрасной семье.

Но, наверное, безоблачное детство и хорошее воспитание — это еще не все. Есть что-то такое в моей жизни, что я никак не могу понять и постичь. Хотя очень этого хочу. И как мне кажется, делаю для этого очень много.

Но…

Почему-то мне не везет с мужчинами.

Иногда я ловлю себя на мысли, что консультируя других, помогая им разобраться в себе и своей жизни, в своих отношениях я параллельно пытаюсь решить свои личные проблемы.

Пытаюсь…

Но они не уступают и постоянно догоняют меня — то там, то здесь.

О нем…

Однажды дом встретил меня тишиной. На столе лежала записка: «Меня не ищи, мне ничего не надо, я ушел. Мне нужно что-то понять, разобраться в себе, в своей жизни. Ты окутываешь меня своим чувством, как теплым одеялом. Мне под ним хорошо и уютно, но мой внутренний зверь просит движения, рвется в тайгу. Я больше так не могу. Я ушел искать себя, искать свою новую парадигму».

Я стояла, остолбенев, с запиской в руках. В голове стучали мысли: Этого не может быть…

Это шутка. Сейчас он откроет дверь и зайдет…

Почему?

Зачем?

За что?

Как это?

Почему это произошло со мной?

Слезы начали капать на белый листок бумаги, покрывая его мокрыми пятнами и делая его похожим на белого леопарда.

Скомкав его и бросив в угол, она пошла в комнату, залезла с ногами на свой любимый диван и разразилась рыданиями. Постепенно рыдания стали тише, чуть позже пришли всхлипывания.

Уставшие от боли и обиды эмоции решили отдохнуть и, не спрашивая ее согласия, погрузили ее в крепкий спасительный сон.

На синем-синем небе начали появляться серебристые звезды. Они мерцали и подмигивали как бы говоря, подождите немножко, таинство только начинается.

Это было в предгорье Эльбруса. Наша группа приехала изучать магические письмена и рисунки, оставленные каким-то древним народом на стенах пещеры.

Не спалось. Я сидела, покручивая в руках какую-то веточку. Мысли крутились вокруг людей, которые здесь жили когда-то. Интересно, подумала я вдруг, а как они любили? Что чувствовали влюбленные тогда, тысячи лет назад? Изменилась ли Любовь?

Он подошел, сел рядом и спросил:

— Я не разрушу твою тишину?

— Нет-нет, садитесь, — сказала я, вынырнув из своих размышлений. Мир ночи погрузился в его шумное горячее дыхание. Вокруг была тишина, он молчал и тяжело дышал.

Я подумала, наверное, так дышал раненый зверь, выжидая время, чтоб собраться с силами, выпрыгнуть из-за скалы и загрызть своего первобытного противника.

Мы молча смотрели в небо. Звезды уже разбушевались вовсю, слали сигналы, моргали, плавали, зажигались, потухали, падали. Пролетали какие-то непонятные мелкие точки в небе. То ли это были космические станции, то ли это были пришельцы — для меня в тот момент это уже ничего не значило.

Я поймала себя на мысли, что дышу в такт вместе с ним. Что наши тела и сердца гудят примерно одинаково, на одной волне.

Я не могла понять, что происходит. Небо, Кавказ, ночь. Синее-синее небо, испещренное письменами вселенского разума. Может так под звездами зарождается Любовь…

— Посмотри, вот туда! Вдруг сказал он и прочертил мне пальцем что-то в темном небе. Тебе это ничего не напоминает?

Я посмотрела в направлении его руки, на то место, где было это что-то, словно пытаясь понять, что же там могло быть, но ничего не приходило на ум. Вместо этого по спине побежала тонкая рябь какого-то волнения, которое упало вниз, потом поднялось розовой дымкой к солнечному сплетению, заставило сильно биться сердце, поднялось куда-то высоко сладко к горлу. Голова у меня поплыла, я не могла понять, что же происходит. Хотела что-то сказать, но он резко повернулся и закрыл мне ладонью рот.

— Просто дыши, — сказал он.

— Просто дыши, может тогда ты поймешь…

Он рассказывал мне всю ночь напролет о цветущей сакуре. О японском красивом дереве, которое возвеличено в песнях и поэзии, которое рисовали все художники стиля Хокусай.

А я в это время провалилась в воспоминания детства, попала к своей бабушке на ее огромную дачу. Может быть, она мне тогда казалась такой большой эта дача…

Вспомнилось огромное дерево цветущей черешни, которое вздыбившись, словно молодой конь в небо своей цветущей белой гривой, подняло голову и кричало: «Ха, ха, ха! Снова Весна! Снова Любовь!»