Танцующая танец цветущей черешни

Амелия понимала, что в природе все циклично. И если есть начало, то должны быть середина и конец, как завершение цикла. Но она никогда не применяла это к своим отношениям. У ее отношений не было конца. У всех ее отношений не было логического завершения. Она каждый раз не решалась поставить точку. Ей легче было отдалиться и исчезнуть, чем что-то говорить, объяснять, решать. И похоже, это устраивало всех участников ее отношений. Во всяком случае, никто ничего не делал для того, чтобы найти ее, спросить, попытаться понять, что не так, что-то вернуть или исправить.

Наверное, им всем так было легче…

Мысли

Ее мысли и воспоминания перемежались друг с другом, принося с собой ворох эмоций, чувств, каких-то новых мыслей и образов. Они бегали и скакали в ее голове, как маленькие непоседливые обезьянки. Только в отличие от них они не были веселыми и беззаботными. Скорее всего, они были прыгающими печальными обезьянами. И от них в голове было тесно, грустно и непонятно.

Их надо было как-то угомонить, собрать вместе, выстроить в какой-то мыслительный ряд. Амелия пыталась, но обезьянки не слушались, впрочем, так же как и ее мысли.

А он по вечерам выходил на прогулку в Серовский парк.

Это была старая усадьба Серова, которую сделали парком. Все здания усадьбы превратили во что-то — в библиотеку, дом творчества, ещё что-то. А дубы, посаженные когда-то вокруг, стали красивой парковой зоной города.

Он садился на лавочку в парке возле откуда-то пробившегося родничка, который жители города любовно отделали камнем и даже сделали желобок из цемента, по которому он весело журчал. И еще, кто-то сделал маленький порожек, чтобы вода шелестела.

Он садился, доставал ароматную сигарету, нюхал её и зажимал между губами так, что она просто висела, приклеившись к ним своим фильтром. Он ее не закуривал, потому что не курил. Он просто создавал условия, чтобы появился жёлоб, как для этого родника. Эта сигаретная трубочка становилась своеобразным жёлобом для его мыслей.

Мысли бегали. Мысли — мальчики, мысли — девочки, мысли — бабушки и дедушки, мысли — тётеньки и дяденьки. Радостные, безрадостные, ищущие опору в этой жизни. Кого-то нужно убеждать, кому-то что-то доказывать. Кому-то нужны подлокотники, кому-то лифчики, кому-то костыли-рагулины. Мысли нищие и мысли богатые. Мысли на любой вкус и содержание…

Он сидел возле родника, наблюдая за всем окружающим его в этом месте миром.

Наблюдал и за этим струящимся потоком, улыбаясь как великий мудрец.

Наблюдал и за стаей птиц, что собиралась большими кругами.

Птицы кружились, вертелись, учили молодёжь держаться стаей, под крик вожака лететь вправо или влево, улетать в какие-то дальние страны.

Он знал, что потом, когда они улетят, здесь и сейчас появится ощущение, что птиц никогда и не было. А когда они вернутся, будет казаться, что так было всегда.

Вот как интересно все устроено в этом мире…

Он говорил:

— Люблю я этот Серовский парк. Он открывает мне двери в четвёртое измерение. Когда я туда ухожу, со мной происходит что-то такое, что описать не возможно.

Параллельный эффект — остановка мысленного диалога. Я разрешаю им улететь этим мыслям — мальчикам и девочкам, далеко-далеко, вместе с воронами и галками, вместе с певчими птицами в другие страны. Хоть зиму и осень их не будет рядом. Весной, может быть, они снова прилетят вместе со своим выводком.

Но к тому времени мы уже станем другими, и мы их будем радостно встречать. Они нас уже не будут беспокоить и раздражать. Ведь теперь мы их ждём…

И все же, мысли это мальчики или девочки?

Наверное, у девочек — мысли девочки, а у мальчиков — это мальчики. Но у всех ли девочек — девочки?

Может с ними и обращаться надо так же, как с детьми, мальчиками и девочками…

А может мысли это скрытое лицо человека?