Танцующие фаворитки

Мравина была вынуждена уйти со сцены в 1900 году в возрасте 36 лет. Она подала прошение вдовствующей императрице Марии Федоровне с просьбой о назначении пенсии. По указу императрицы дирекция пошла на попятную, но потребовала, чтобы Мравина написала прошение об уходе на пенсию по болезни с приложением медицинского свидетельства. Ей пожаловали частичную пенсию в размере 1140 рублей. Пребывая в самом расцвете певческого таланта, Евгения Константиновна начала гастролировать по России и Малороссии. Она оказалась одной из первых артисток императорского театра, решившихся на гастроли в Сибири. Во время поездки туда в 1902 году она заболела в Иркутске черной оспой, по состоянию медицины того времени это равнялось смертельному приговору. Мравина умоляла врачей прибегать к любым методам, лишь бы сохранить ей лицо. Ее лечили сильными местными средствами, поставили на ноги и сохранили ее изысканную красоту, но подорвали здоровье – она стала страдать суставным ревматизмом. К тому же вскоре после выздоровления ее покинул муж, причем по условиям развода она должна была отдать ему половину всех заработанных денег. Ей уже пришлось перенести две тяжкие потери: в 1900 году скончалась мать, в 1902 году – отчим, но, как писала она, «ее физические страдания ничто по сравнению с предательством мужа». Здоровье певицы пошатнулось, и по советам врачей Мравина переехала в Ялту. Там певица развила большую общественную деятельность, участвовала в работе местных благотворительных обществ, в особенности в период русско-японской войны, когда участвовала в благотворительных концертах в пользу раненых.

Однако голос начал сдавать, пока в 1906 году не пропал окончательно, и этот психологический удар надломил и без того хрупкое здоровье певицы. Вдобавок она перенесла тяжелую операцию, для чего ей пришлось выехать в Петербург, затем заболела тифом.

Мравина скончалась всего 50 лет от роду от инфаркта и была погребена в Ялте. Она завещала похоронить себя в костюме Джульетты, своей любимой роли, на могиле поставить белый мраморный крест, увитый глициниями, и посадить свои любимые чайные розы. «Какой трагизм – подобный конец для блестящей красавицы, сводившей в свое время всех с ума, и чудесной артистки, соединявшей чувство собственного достоинства с необыкновенной красотой», – откликнулся на ее смерть критик из «Театральной газеты». Кто-то из современников заметил: «Недавно скончавшаяся Мравина оставила по себе память какого-то нежного фарфорового цветка».

Так Николай Александрович – вольно ли, невольно ли, по злопамятству или вследствие слишком ревностного рвения театральных чиновников угодить государю – сгубил выдающуюся артистку, про которую после ее выступлений в «Ковент-Гардене» пресса единодушно писала, что такой певицей русский театр смело может гордиться. Так что князь М.В. Голицын совершенно обоснованно в своих воспоминаниях сообщал о том, как Мравина «отвергла настойчивые ухаживания тогдашнего наследника; после чего он строго нравственную Мравину променял на пройдоху танцовщицу Кшесинскую».

Легенда о безумной любви