Танцующий с волками (СИ)

- Все равно, я не доверяю Эмбри. Подумай о переезде, пожалуйста, - вампир успокаивающе гладил ее плечи и спину.

- Да пошел он, - фыркнула Леа и нерешительно продолжила:

- Когда я обратилась, не только Эмбри услышал мои мысли. Сэт тоже находился неподалеку, патрулировал территорию. Он все знает и скоро будет здесь.

- Он уже здесь, - подтвердил Карлайл, оборачиваясь на запах.

- Привет! – Сэт Клирвотер, с растрепанными от быстрого бега волосами и улыбкой на лице, подошел к ним, – Колл уже смылся? Жаль, я бы ему навалял! – молодой человек пожал Карлайлу руку, – Надо же, я стану дядей. Круто!

- Сэт, я предложил твоей сестре временно переехать, но Лее эта идея не по душе. Я считаю, что Эмбри может быть опасен для нее…

Леа возвела глаза к небу:

- Кто из нас уполз отсюда, хромая? Я или Эмбри?

- Я присмотрю за ней, обещаю, - не слушая сестру, заверил Карлайла Сэт, – Эмбри и на пушечный выстрел не подойдет к нашему дому. Все будет нормально.

- В случае чего сразу же позвоните мне!

- Ладно, - хором ответили Клирвотеры и рассмеялись такой синхронности.

Леа поцеловала Карлайла в щеку на прощание, и брат с сестрой ушли, весело переговариваясь. Каким-то неведомым образом Сэту всегда удавалось привести Леа в хорошее расположение духа.

Карлайл смотрел им вслед, пока они не скрылись из виду.

+++++

Карлайл вернулся домой заполночь и сразу же отправился проведать Эсми. Ее странное кататоническое состояние беспокоило его все больше с каждым днем. Доктор терялся в догадках, как бы он мог помочь ей. Никогда раньше ему не приходилось сталкиваться с подобным.

Дом встретил его мертвой тишиной. Глава семьи Каллен огорченно вздохнул, почуяв, что кроме Эсми, дома остались только Джаспер и Белла. Дети избегали его с самого первого дня, приходили только для того, чтобы увидеть мать и подежурить около нее. Это наполняло сердце болью и обидой, но Карлайл не мог их винить.

Он отыскал нужный ключ на связке, быстро повернул его в замке и вошел в дом, совсем недавно бывший для него родным. Поднимаясь по лестнице в спальню Эсми, доктор столкнулся с Беллой. Невестка быстро поздоровалась с ним и прошмыгнула вниз, пряча сочувственный и в то же время осуждающий взгляд. Сердце вновь неприятно кольнуло, но жалеть себя было некогда; Карлайл поднялся на второй этаж и вошел в комнату. Совсем недавно ему показалось бы, что в спальне уютно, но сейчас он чувствовал себя вторгшимся в святилище язычником. Он больше не имел права быть здесь.

В комнате царил приятный полумрак: вместо хрустальной люстры единственным источником света был небольшой торшер возле кровати. Окна были открыты, белые тюлевые занавески слегка колебались на ветру. Могучие кедры тянули свои зеленые пушистые ветви к окну, будто заглядывали в него.

Эсми лежала на широкой постели. Ветер, теребивший прозрачный полог кровати, играл с блестящими каштановыми кудрями миссис Каллен - несколько прядей упали на белоснежное лицо, словно выточенное из мрамора рукой великого мастера. Карлайл присел на краешек кровати и с беспокойством заглянул в глаза жены: прошло уже много времени с последней охоты, и на смену золотистой окраске пришел цвет коньяка. Вампир пытался обнаружить какие-то признаки жизни в неподвижных глазах, но не увидел там ничего, кроме своего отражения. Не живая, не мертвая, Эсми сейчас походила на персонаж сказки «Спящая красавица», с тем отличием, что ей не суждено дождаться поцелуя прекрасного принца.

- Эсми, не знаю, слышишь ты меня или нет. Мне очень жаль, - Каллен опустил голову, не в силах смотреть на окаменевшее лицо. Он взял ее маленькую ледяную ладонь в свои.

– Я не хотел причинить тебе боль. Никогда не предполагал, что смогу полюбить снова, это казалось невозможным… Этого просто не могло случится. Думал, справлюсь с собой, но… Эсми, прости меня. Я люблю ее.

Он осыпал поцелуями ее тонкие холодные руки, звал ее, снова и снова просил прощения, но Эсми по-прежнему лежала, устремив невидящий взор к потолку.

- И теперь, когда у нас будет ребенок, моя любовь тысячекратно усилилась. С тех пор, как появилась Ренесми, я завидовал Эдварду и Белле – они стали родителями по-настоящему. Леа… она делает меня живым. Я живу, а не изображаю человека…

Внезапно Карлайлу показалось, что выражение лица Эсми на тысячную долю секунды поменялось. Но это произошло настолько быстро, что он даже не успел заметить, что выражало ее лицо в это короткое мгновение.

Больно было говорить все это женщине, которая совсем недавно была смыслом его существования, но еще больнее осознавать, что Карлайл не в силах исправить сложившуюся ситуацию. Каллен не знал, как долго он просидел возле нее; он то извинялся, то уверял, что, несмотря ни на что, Эсми очень дорога ему.

- Что же нам делать… – вздохнул он, оглядывая комнату. Напротив кровати на подставке стояли телевизор и видеомагнитофон, которых раньше не было: наверно, кто-то из детей принес их сюда, надеясь, что просмотр любимых фильмов найдет у матери хоть какой-то отклик. На прикроватной тумбочке громоздилась большая стопка книг, Карлайл взял верхнюю и перелистал: