Танцуют все

Где-то я читала, что такая слежка называется «тотальной». По-моему, в старой Японии филер следовал за объектом, совершенно не скрываясь, и даже шляпу приподнимал, здороваясь по утрам. Своеобразная форма давления на подозреваемого.

«Обрыбитесь, ребята», — подумала я и зашла в квартиру.

Распихав по полкам холодильника и шкафа провиант, я подошла к кухонному окну, выходящему во двор, и глянула вниз.

Начинающаяся дневная жара разогнала по домам взрослых; пара деток Садовского возраста ковырялась в песочнице под грибком; в пыли валялся толстый кот из взвода Капитолины Тимофеевны. И больше никого. Только на солнцепеке парилась пустая иномарка, и ту я знала, — «вольвешник» Олега из первого подъезда.

А это значит, пасут меня грамотно и всесторонне.

Наш старый, дореволюционной постройки дом имел три выхода — два черных, угловых, и один парадный, на тротуары улицы. Когда-то, давным-давно, прислуга жила в апартаментах, сообщающихся с черными лестницами. Апартаменты по тем временам скромные: две комнатки и прихожие метров по двадцать в квадрате. Центральную часть дома занимали барские хоромы, и проходили в них баре через мраморный с колоннами холл.

В советские времена хоромы превратили в коммуналки с длинными сквозными коридорами. Одни жильцы входили через парадное крыльцо, кому удобней иначе — шли черными лестницами.

Мне было достаточно проскользнуть площадку, попасть в квартиру напротив и спуститься по мраморной лестнице холла. Дальше проезжая часть, тысячи машин и любезных частников. Пять минут — и Надя Боткина на Павелецком вокзале, откуда каждый час ходит экспресс-поезд Павелецкий — Домодедово (время в пути сорок минут).

От Домодедова до Пулкова полтора часа лету. Обратно могу успеть на Р-200, отправлением в 18.30, или вернусь любимой «Красной стрелой». Алиби обеспечит бутылка «Гжелки».

Оказалось, не все так просто. Из окна комнаты Ванны я увидела у противоположной стороны дома черную «Волгу», взгромоздившуюся правыми колесами на тротуар. В нашем переулке стоянка вообще запрещена, так демонстративно и нагло могла стоять лишь машина «оттуда». Устроилась «Волга» напротив парадного подъезда и открытой дверцей перегораживала приличный кусок тротуара. Прохожие удивленно огибали дверцу, косились на торчащие из машины ноги в бежевых брюках и удрученно качали головами. Упарились филеры на жаре, сквозняком вентилируются.

Итак, пути отхода отрезаны. Тотально и демонстративно.

Соображая, как лучше поступить, я оделась, собрала в сумку женские дорожные мелочи и замерла у окна, выходящего во двор.

11.45 — ни одной конструктивной мысли.

11.50 — пожалела, что не курю. Хоть отвлеклась бы.

11.55 — со двора ушли последние дети.

12.02 — потею и хочу писать.

12.03 — во двор, с торбами в обеих руках, вползает Капитолина Тимофеевна.

Торбы тяжелые. Сквозь тонкую ткань левой выпирают клубни молодого картофеля, сверху лежит кочан капусты и торчат пучки зелени и редиски. Из правой капает. Думаю, — рыба.

Капа подгребает к лавочке у подъезда, ставит на нее сумку с овощами, вторую держит подальше от себя и беспомощно озирается.

У меня появляется надежда. Я вообще родилась под этим знаменем.

Капитолина Тимофеевна живет на пятом, последнем этаже. У нее больные ноги, давление, лишний вес и три десятка котов — любителей рыбы. Поднять поклажу наверх старушка не сможет. Стоит и ждет, пока во дворе появится кто-либо молодой и добрый. Пожилых, беременных и мелких Капитолина Тимофеевна не привлекает принципиально.

Но в 12.15 по второй программе начинается трансляция «Пуаро» Агаты Кристи с Дэвидом Суше в главной роли. Суше, о чем знает весь двор, напоминает Капе покойного мужа, и пропустить сериал старушка не может.

Шевеля губами и тяжело вздыхая, Капитолина Тимофеевна подхватывает котомку с картошкой и плетется в подъезд.

Что произойдет дальше, я знаю. От Капы парню с гвоздиками не увернуться. Поставит Тимофеевна одну сумку на пол у его ног и будет капать рыбой, пока тот не согласится оттащить картошку наверх.

В мгновение ока подлетаю к дверному «глазку» и секунд тридцать наблюдаю, как Капа канючит перед топтуном.

Тот делает попытку послать Капу… наверх, но старушенция так взмахивает сумкой, что орошает рыбьим соком полподъезда и все гвоздики.

Подхватив торбы и Капу под руку, огромными скачками парень мчится на пятый этаж.

Я выскальзываю на площадку, осторожно захлопываю дверь с английским замком и на мягких лапах, через три ступени, скачу вниз.

Все. В квартире остался включенный телевизор, я поставила его на таймер, и до двух ночи он будет бормотать, создавая шумовое прикрытие.

В дороге мне везет невероятно: первый же частник на старой белой «Тойоте» подруливает к тротуару, в электропоезд я заскакиваю буквально на ходу в хвостовой вагон и успеваю на рейс Москва — Санкт-Петербург отправлением в 13.30.

Как следует я очнулась только в хвосте самолета.

Рядом в кресле потеет нервный бизнесмен, барабанит пальцами по крышке кейса и мечтает о прибыли.

Мои мечты скромнее — хочу остаться на свободе, получить красный диплом и… О боже! Я должна была позвонить Игорю!