Танцы мертвых волков

Схватив за горло, Олег ударил меня о стену так, что в ушах зазвенело. Вцепившись в жестокие хищные руки, я старался оторвать их от шеи, разевая рот, как дурацкая рыба, вытащенная на берег. От напряжения перед глазами замелькали красные точки, зудя и сплетаясь в багровый хоровод.

— Заткнись, — прошипел Олег. — Я все улажу, ясно? Тебя не касается, как я это сделаю…

Слова доходили до меня, как из-за толстого слоя ваты. Красный хоровод медленно чернел, свет гас, сужаясь до одной тусклой точки. В ушах уже не звенело — бухало, словно в набат. Реальность улетала прочь сдувающимся воздушным шариком.

Мне снилось… мерещилось… Не могу описать творящееся в голове во время обморока… Я видел залитый солнцем пруд. На берегу с визгом носилась детвора. Степенная мамаша внимательно следила за малышом, плавающим у самого берега на лягушачьей глубине в надувном круге. Ребенок залез в круг так, что в воде находилась только его попка, а руки и ноги свободно болтались по разные стороны. На маленьком пляже девочка с косичками сосредоточенно строила из песка замок. Стены сооружения были кривоватыми, но она этого не замечала. Срывая пушистые одуванчики, девочка втыкала их в основание башни, образовывая воздушный белый пояс.

Двое мальчишек, неотличимых с первого взгляда, на небрежно сделанном плоту гребли к противоположному берегу, чувствуя себя свободными. Солнце медленно ползло к западу, но сейчас оно стояло еще достаточно высоко, чтобы согревать воду и поджаривать плечи мальчишек. В воздухе носились чайки.

— Давай поиграем в пиратов? — говорит мне Олег. Я киваю, с опаской глядя на зеленоватую воду. Олег плавает лучше и называет меня боякой, потому что когда вода попадает мне в нос или рот, я в панике бросаюсь к берегу, отплевываясь и отфыркиваясь, а потом долго кашляю, посинев от напряжения.

— Я — капитан Флинт! — вопит Олег, и встает на плоту во весь рост.

— Осторожнее, — кричу я, но плот переворачивается. Мы падаем в воду. Небо смещается вниз, в зеленоватую тьму. Отчаянно брыкаясь, я плыву вверх, выпуская из стиснутого ужасом горла армаду пузырей. В воде страшно открывать глаза. На мне нет ни очков, ни маски, вода мутная, но я все равно вижу, как из глубины ко мне несутся длинные, продолговатые щупальца. В ужасе, я удваиваю усилия. И когда искрящаяся поверхность оказывается от меня всего в одном гребке, теплые руки брата смыкаются на моих лодыжках и тянут вниз…

Я не видел, как Олег ушел, бросив меня, скорчившегося, хватающего ртом воздух, на полу, даже на мгновение не задумавшись, что я могу сдохнуть. Дежуривший милиционер его тоже не испугал. Из дома можно было выйти и другим путем. Очнувшись почти под утро, я бросился в ванную, где извергнул содержимое желудка в старый вонючий унитаз. В болевшем горле было противно и сладко. Я закашлялся и вытер испачканные губы тыльной стороной ладони. Беда подкрадывалась незаметно, спрятав когтистые лапы в мягком бархате.

Нетронутый чай остывал в щербатой чашке. Глядя в глаза этой роскошной девушки, я осознал — прошлому каюк. Родственные связи лопнули порванными струнами в тот момент, когда мой единственный брат едва не задушив, бросил меня на произвол судьбы, как делал это уже не первый раз. Мои собеседники либо лгали, либо просто не понимали, как опасен Олег в своем стремлении улаживать проблемы. Я поежился, вспомнив тонкую улыбку на его злом лице.

— Ты поможешь нам? — с надеждой спросила Юля. Я кивнул.

— Помогу. Кажется, я знаю, где его можно найти.

Мы, к сожалению, не выбираем родственников. И сегодня, отчетливо понимая, что брат выбрал темную сторону, я поступил наоборот. Перестав прятать свои мрачные мысли от зловредного мира, я переступил черту, отделявшую от привычных правил мимикрии. Хватит делать вид, что все в порядке. Выбирая путь, я чувствовал себя голым, потерявшим всяческие ориентиры, словно разделившись на две части, как будто Бог изначально не сделал этого с нами. И хотя где-то глубоко пускал корни первобытный страх, сворачивать с дороги я уже не хотел.

Кирилл

Семенов сиял, как тульский самовар. Впрочем, я его отлично понимал, и, выслушав доклад, поймал себя на том, что завидую этому молокососу. Все у него хорошо. И голова на плечах, и родители обеспеченные, вон каких подарков на именины надарили… А здесь должность вечного капитана, с вялой перспективой стать начальником отдела, развалившаяся тачка, крохотная квартира, куча кредитов, и жена… Нет, жена, пожалуй, единственное белое пятно в беспросветной жизни.

Вчера у Семенова был день рождения. Так что мы довольно неплохо гульнули в небольшом ресторане "Ганс" с тихой музыкой, приличным меню, вышколенным персоналом и, как выяснилось позже, неприлично высокими ценами. Семенов кабак оплатил, не моргнув глазом, пообещав утром отчитаться о проделанной работе. Изрядно пьяный, я не сразу вспомнил, что еще на прошлой неделе заставил его искать все, что касалось семьи Муроенко.