Танцы на кончике иглы[сборник стихов]

К черту весенние приступы намертво скомканных строк,
Липкую блажь полнолуния, кофе и сутки без сна.
Видишь — над серыми крышами ангелы пляшут фокстрот.
Крылья линяют у ангелов, время такое — весна.

В джинсах и курточках синеньких едут в вагонах метро,
Стиснув озябшими пальцами самый счастливый билет.
Ночь. В переходе на "Киевской" ангелы пляшут фокстрот —
Прямо под стершейся надписью "Здравствуйте. Выхода нет".

Медленно, боже, как медленно, будто бы на эшафот,
Движутся тени бескрылые — "ховер", "перо" и "топ спин"[1].
Март… притяжения пленники, ангелы пляшут фокстрот.
Что бы ты отдал, любимый мой, за возвращение — к ним?

Шорох пластинки заезженной под патефонной иглой,
Рвется наружу отчаянно сердце, попавшее в такт…
Утро! И ангелы — прежними — взмоют с асфальта домой.
Жизнь начинается заново — может быть, именно так?

Танго семи лун

Мертвые бабочки летят на тот свет.

Сегодня танцуем танго, и значит — не нужно света,
Лететь мотыльком на пламя, поверь мне, совсем не кстати.
Ты чувствуешь, как внезапно кончается наше лето?
А осенью нам не выжить — тепла на двоих не хватит.

Ты таешь в моих ладонях. Взгляд — ниже, шаги — короче,
Заемная страсть вокала… Наш танец, как смерть, недолог.
Мы тремся своей изнанкой о черную замшу ночи,
Где мертвые махаоны снимают себя с иголок.

Ты режешь свои запястья гортанным нездешним словом,
Вишневую кровь ликера используя как приманку.
Десятки чешуекрылых поднимутся в воздух снова
И выпьют по капле душу, введя анестетик в ранку.

Седьмая луна в зените, седьмая фигура в танце.
Осталось всего два такта — изящней и легче, либе!
Но ты оседаешь на пол, а я не могу смеяться —
Холодной булавкой в сердце воткнулось твое "спасибо"…

Утренний вальс

Утренний вальс на паркете привычных квартир.
Раз-два-три, раз-два-три, ванная, кофе, помада.
Сны косяком улетают в заоблачный мир,
Нам оставляя угар надоевшего ада.

Утро давно не синоним начала начал —
Спину держи, не сбивайся с привычного ритма.
Тканью обтянем бескрылую плоскость плеча,
И — покорять бастионы трамваев набитых.

Утренний город противен, как утренний секс —
В суетной спешке, под злые звонки и клаксоны.
Цепью к лодыжке прикован немыслимый вес,
Боги ночные, верните мою невесомость!

Снова и снова, по капле цедя вечера,
Что-то пытаюсь писать на обрывочке куцем.
Я у тебя на груди засыпала вчера…
Может быть, утро сегодня забудет проснуться?

Фракталы и симулякры

Пророку