Танцы на льду жизни. «Я знаю о любви всё…»

Ладно. Первая тренировка с Джузеппе. Он постоянно улыбается и очень доброжелателен. Просит поставить музыку. Я ставлю музыку и говорю: «Может, показать вам, что у нас уже есть?» Джузеппе с удовольствием согласился. Мы катаем первую часть и подъезжаем к нему услышать похвалу или, наоборот, критику. Конечно, рассчитываем больше на похвалу, все-таки третья пара мира. Наталья Ильинична специально отсутствовала, дабы не мешать нам сработаться. Джузеппе, улыбаясь, молчал. Мы ждем. Он молчит. Я по-русски: «Ну?» Он по-английски: «What?» Я по-английски: «Do you like it?» Он спрашивает: «А о чем ваша программа?» Мы как-то раньше никогда так глубоко не копали. Ну, думаю, началось. И тут он выходит на лед в ботинках. Ставит Майю в какую-то красивую позу и просит меня включить музыку с самого начала. Сам садится рядом с ней в позу сгорбленного человека. Я включаю музыку и в следующие мгновения понимаю всю силу искусства перевоплощения и настоящей хореографии.

Он в музыку пробежал карликом вокруг Майи, перевернулся в шпагате и потянулся к ней дрожащей кистью правой руки. По всему телу у меня пробежали мурашки. Я испытал шок от этого перевоплощения!

Он в музыку пробежал карликом вокруг Майи, перевернулся в шпагате и потянулся к ней дрожащей кистью правой руки. По всему телу у меня пробежали мурашки. Я испытал шок от этого перевоплощения!

Мне стало интересно, что же будет дальше. Я тут же забыл про то, что у нас уже было поставлено, и хотел ставить с Джузеппе всю программу шаг за шагом. Майя была полностью согласна. Мы сообщили Дубовой, к ее непомерной радости, что работаем с Джузеппе. Мы ставили в основном в зале и потом переносили, что могли, на лед и, нужно сказать, процентов 90 перенесли. Это очень много! Так называемая половая хореография очень отличается от ледовой. Он насыщал музыку хореографией очень плотно, но это было безумно интересно. И еще он сам так красиво все показывал. Если мы выполняли его движения хотя бы на 50 процентов от его исполнения, это уже было очень круто. Не буду называть его гением, а то вдруг зазнается, ему еще с этим жить как-то. Он стал нам очень близок. Он жил у нас с Майей дома. Его постановки стоили очень приличных денег, и так мы экономили на отеле. Он научил нас правильно готовить пасту. Так, как ее готовят на Сицилии, где родился Джузеппе. Мы очень подружились и работали с ним до Олимпиады 1994 года. Спасибо тебе, друг!

В это сейчас сложно поверить, но хореографией программ мы занимались с ним в октябре. Это очень поздно. Поскольку не было этапов Гран-при, было попроще, но все равно поздновато. Помню, поставили мы с ним «Паганини» и поехали с абсолютно необкатанными программами на показательные в Южную Корею, где катали произвольную программу целиком. Катать только что поставленную программу целиком было утопической идеей. Во время исполнения первого проката мы упали пять раз. Все было ужасно сыро. К пятому разу стало получше, но все равно не ах. Пономаренко с хореографией от Шанти возил то же говно, но ни мы, ни наши друзья-соперники не сомневались в правильности выбора хореографов.

Я вскидываю руки в блюзовом движении, и пояс с треском расстегивается. Друг Сережа умирает от смеха. Я же бегу за Майей и прошу пришить пояс на мне.

До этого состоялись летние Игры доброй воли с включенным в них фигурным катанием. Очень необычное мероприятие. К концу июля мы все должны были набрать приличную форму. Мы старались как могли. И вот Сиэтл. Одеваемся на оригинальный танец. В моем костюме был пояс на липучке, который пришивался нитками сзади. Я еле-еле стянул вместе две половинки пояса, и липучки сошлись. Все на пределе. Пономарь в это время готовит свой костюм, тоже с поясом.

Я вскидываю руки в блюзовом движении, и пояс с треском расстегивается. Друг Сережа умирает от смеха. Я же бегу за Майей и прошу пришить пояс на мне.