Танцы на льду жизни. «Я знаю о любви всё…»

Первое время после Олимпиады у нас было множество шоу и различных турниров, где мы могли бы зарабатывать приличные деньги. Таня в это время каталась одна и, конечно же, переживала из-за своей нереализованности. Все-таки молодая девушка еще много могла бы сказать в фигурном катании. Мы занимались поиском партнера для Татьяны, но на горизонте пока никого не было. Попробовав несколько вариантов, мы понимали, что это не то. Даже пробовали кататься вместе, но маленькая разница в росте все расставила на свои места. В личном плане все было очень хорошо, а в том, что касалось работы, мы продолжали усиленно искать партнера. Трудность танцев на льду в том и заключается, что ты можешь быть суперфигуристом, но без партнера ты никто.

Как-то летом на отдыхе в Москве нам позвонил Николай Морозов. Это был одаренный фигурист, очень развернутый и с красивыми линиями. Он брал много уроков у сильного джаз-модерн-танцора Николая Огрызкова. Мы попробовались в квартире перед зеркалом, Коля зажег нас своим рвением и энтузиазмом. Было решено встать в пару с ним, и поскольку Таня каталась за Белоруссию, они стали представлять эту страну.

За полгода до этого произошел случай, который оставил огромную зарубку в моей душе. В Лейк-Плэсиде шли репетиции легендарного шоу «Stars on Ice». В этом шоу участвовали наши друзья – Катя Гордеева и Сережа Гриньков. Мы проводили много времени вместе, ходили друг к другу в гости. Я тогда увлекся группой «Браво», и Серега проникся их стилем, как и я. Он попросил у меня кассету, чтобы переписать. Я же в это время на пару дней улетел на какое-то шоу. По возвращении решил позвонить из аэропорта Тане. Мобильных телефонов тогда не было, поэтому я звонил из телефона-автомата. После нескольких гудков Таня подняла трубку: «Алло». Я сразу почувствовал в голосе что-то странное и спросил:

– Тань, все нормально?

– Саш, Сережа умер.

У меня подкосились ноги в прямом смысле слова, и прямо в будке я сел на пол… Таня потом рассказала, что утром видела Катю с Сережей на разминке, они обменялись парой слов.

После этого на льду Сергей делал поддержку с Катей и аккуратно поставил ее на лед. Потом произнес: «Катюх, чего-то мне хреново…» – и, присев на корточки, покатился по кругу, затем лег на бок. Все кругом кричали, чтобы вызвали «Скорую», но он умер у Кати на руках. Ему было 28 лет. У Сергея был диагноз – «бычье сердце». Его папа умер от той же болезни. Странно, Сережа ведь постоянно сдавал анализы, проверял уровень холестерина, и все было в норме. И это произошло в США! Для всего мира Сережин уход стал шоком. Позже Катя продолжила кататься одна.

У меня подкосились ноги в прямом смысле слова, и прямо в будке я сел на пол… Таня потом рассказала, что утром видела Катю с Сережей на разминке, они обменялись парой слов.

В скором времени мы с Таней попросились на каток к Галине Яковлевне Змиевской, тренеру моего друга Виктора Петренко. Они жили и работали в небольшом городке Симсбери в штате Коннектикут. Нас встретили очень радушно. Вскоре подъехал Коля, и я стал делать свои первые тренерские шаги. Мне очень понравилось это дело. Я готов был пропадать на катке целыми сутками и оттачивать мастерство ребят. Вы себе не представляете, какое удовольствие видеть, как элементы, которые не получались совсем, со временем становятся шикарными. Если обозначить Таню с Колей словом «материал», то он был очень податливым и послушным. Поверьте, мне теперь есть с чем сравнивать. Программы были поставлены, и мы стали готовиться к нашему первому совместному сезону. На катке Таня с Колей были единственной танцевальной парой. Сравнить их было абсолютно не с кем. Мне нравилось то, что мы делаем, не просто нравилось, это было занятие по сердцу. Друзья и коллеги-тренеры тоже нас хвалили. Мы добивались, чтобы каждая ручка, каждая ножка были параллельны и дотянуты. С первых тренерских шагов я уделял огромное внимание эстетике и чистоте исполнения.