Танцы на льду жизни. «Я знаю о любви всё…»

Утром наши друзья буквально растолкали нас с криками: «Ребята, вставайте, Нью-Йорк бомбят!!!» Я решил, что это плохая шутка, но, увидев кадры с одной из горящих башен, потерял дар речи.

Перед глазами оседающие в дыму и пыли башни, все вокруг в пепле. Было полное ощущение, что бомбежка продолжится. Это был день огромной американской, даже нет, всемирной трагедии! Потом мы узнали про террористов, про другие рейсы, про Пентагон. Мы в абсолютном шоке в Лос-Анджелесе, а наша дочь в Нью-Джерси, и как она, и что с ней, мы не знаем. Самолеты не летают никуда, воздушное пространство закрыто. Просидев у телевизора около суток, мы стали думать, как выбираться домой, в Нью-Джерси. Была мысль поехать на арендованной машине, но это заняло бы больше трех суток. Нам сказали, что вроде через три дня авиасообщение откроют.

На следующий день мы узнали, что с Сашкой все в порядке, стало намного легче на душе. Напуганы все были до предела. На четвертый день мы купили билеты на самолет. Приехали в аэропорт и встали в очередь для сдачи багажа. В ту же очередь встал одетый в национальные одежды ни в чем не виноватый мусульманин с семьей. На лицах людей можно было прочитать неподдельный ужас. Я думаю, многие даже сдали билеты. Во всех людях в мусульманской одежде мерещились террористы. Все были очень сильно напуганы, и причин для этого было более чем достаточно. Теракта такого масштаба мир еще не видел и, надеюсь, не увидит.

Мы благополучно долетели до Нью-Йорка, приехали к себе в Нью-Джерси, зацеловали дочку до полусмерти и няню заодно. Выйдя через какое-то время на лед, не понимали, для чего нам это нужно. Все ценности после теракта 11 сентября сместились в пользу семьи и близких людей. Хотелось забыть этот кошмар, а он не забывался. Доехать куда-либо стало большой проблемой, так как у каждого туннеля или моста дежурили полицейские и досматривали все проезжающие машины. Так продолжалось несколько месяцев, но человек так создан, что даже самые ужасные вещи постепенно со временем стираются из памяти.

Глава 21 Первая Олимпиада: Альбервиль

Как я уже говорил, сезон был олимпийским, а я хотел бы вернуться в 1992 год – год Олимпиады во французском Альбервиле, в год, когда Советский Союз был разрушен под лозунгом, что все должны быть независимы и счастливы. Сейчас мы видим много независимости, а счастья что-то маловато. Тем не менее перед Олимпиадой были сделаны постановки прекрасных программ. Оригинальный танец был в ритме польки, и мы нашли очень нестандартное исполнение пиццикато – это когда пальцами щипают скрипки и виолончели, тем самым добиваясь коротких звуков. Я думаю, этот стиль родился, когда музыканты оркестра все одновременно забыли смычки. Танец получился замечательным, легким и хрустальным. Произвольный танец мы поставили на музыку Вивальди «Времена года», в нем успешно изобразили статуи в зимнем парке, которые, к счастью, оживают, и даже делают поддержки. А так смотреть на заваленных снегом Майю и Сашу, не двигающихся с места четыре минуты, зрелище не очень. Шутка!

Обе композиции мы создавали с нашим, уже родным, Джузеппе. Климова с Пономаренко, окончательно разругавшись с Натальей Ильиничной, ушли к Татьяне Анатольевне Тарасовой. Они сделали две композиции на музыку Шнитке и Баха. Как говорится в народе, мастерство не пропьешь. Обе программы были удачными. Мы пытались составить достойную конкуренцию паре Климова – Пономаренко сначала на чемпионате Советского Союза, потом на чемпионате Европы в Лозанне. Но и там, и там стали серебряными. На Олимпиаде добавились еще наши постоянные соперники – французы Дюшене, по какой-то причине пропустившие Европу.

Это была наша первая Олимпиада. Впечатления, конечно, потрясающие! В Олимпийской деревне все были вместе: фигуристы, хоккеисты, все…Чудо-праздник! Мы с самого начала шли третьими, и что-то нам подсказывало, что во Франции нам не светит ничего выше, тем более все знали, что Климова с Пономаренко заканчивают, как и пара Дюшене. Остаемся мы – в ослепительно белых костюмах. Да, и Олимпиада была через два, а не четыре года, как будто для нас зимние игры развели с летними. В общем, мы заняли третье место, за которое получили звание заслуженных мастеров спорта СССР, хотя выступали уже под аббревиатурой EUN (непонятные никому буковки).

Интересен был момент вручения нам с Майей корочек ЗМС. Уже после соревнований я пошел в супермаркет купить всякой всячины. Вижу, навстречу мне идет министр спорта Марат Грамов с тележкой продуктов. Увидев меня, он поздоровался и сказал: «Саша, кстати, поздравляю со званием заслуженного!»

В этот момент он достал из кармана брюк удостоверение заслуженного мастера спорта и вложил его мне, ничего не подозревавшему, в ладонь.