Танцы на льду жизни. «Я знаю о любви всё…»

Расскажу вам одну поучительную историю. У меня тренировалась очень способная девушка по имени Маккензи. Долго каталась без партнера. И вот я узнаю, что в Москве ищет партнершу высокий статный партнер, Виталий Новиков. Мы приглашаем его в Америку для просмотра. Всем всё понравилось, и Виталий остался тренироваться в Америке. Надо сказать, что Виталий и Роман были очень дружны. Виталий был известен в спортивных кругах под кличкой Парашютист. Рассказывают, что на одном из летних сборов, сильно отметив какое-то событие, он стоял на балконе пятого этажа, и ему срочно понадобилось перелезть по балкону из одного номера в другой. В дверь его, видимо, не пускали. Перелезая, он не справился и сорвался. Каким-то чудом он упал на хвойное дерево и остался жив. Получив серьезные травмы, он долгое время не катался, но потом вернулся в спорт. Поскольку с партнерами было всегда туго, он был приглашен семьей Маккензи в Штаты. Виталий с Ромой снимали совместные апартаменты.

Как-то раз в понедельник я отчетливо почувствовал запах спиртного от обоих спортсменов. Накануне вечером я расписывал план подготовки на неделю, и вот все коту под хвост. В бешенстве я выгнал их с тренировки и оштрафовал на сто долларов каждого, сказав, что без денег не пущу на лед. На следующий день они, понурив головы, отдали штраф и приступили к тренировкам. Я сказал, что каждый подобный случай будет штрафоваться в геометрической прогрессии, то есть 200, 400, 800 и т. д. Поскольку с деньгами у них было туго, Рома сказал: «Это жестоко». Я ответил: «Зато справедливо». Случаи повторялись. На отметке 800 все прекратилось. С тех пор они пахли только дорогим одеколоном. Кстати, на чемпионате мира я вложил эти деньги в конверт и вручил Роману со словами: «Надеюсь, ты все понял». Больше мы к этой теме не возвращались. Тренер должен быть еще и воспитателем. Где они брали деньги не ясно, но схема сработала.

На Олимпиаде 2002 года в Солт-Лейк-Сити Наоми и Петр стали десятыми, а Таня с Романом одиннадцатыми. У Тани с Ромой была одна из моих любимых программ под музыку Майкла Джексона и Джорджа Бенсона. Встретив в кулуарах мэра Москвы Юрия Михайловича Лужкова, я услышал от него фразу: «Послушай, Александр, я, конечно, дилетант, но, мне кажется, это было достойно первой тройки». Я в принципе был с ним согласен, но не стал ему рассказывать про существующую очередь в танцах на льду. На следующий сезон мы сделали очень интересный произвольный танец на музыку Питера Габриэля. Много связок нам придумала жена олимпийского чемпиона Вити Петренко, Нина Петренко. Они жили неподалеку. Отрабатывала программы с нами Татьяна Дручинина, чемпионка мира по художественной гимнастике и, по совместительству, жена Артура Дмитриева, двукратного олимпийского чемпиона в парном катании. Они тоже были нашими соседями. Команда была сумасшедшая.

После Олимпиады в Солт-Лейке ко мне попросился очень сильный российский одиночник Александр Абт. Я спросил: «Зачем тебе это? У тебя прекрасный тренер Рафаэль Арутюнян. Вы с ним как одно целое». Саша сказал: «Мне нужно что-то поменять. Хочу какого-то вызова. Не переживай из-за технических вещей, я тебе все расскажу. Мне нужны программы и мужская спина». Подумав пару дней, я дал согласие, и ни разу не пожалел об этом. Работать с Сашей было одно удовольствие. Потрясающе обученный, с невероятной харизмой, он катался лучше многих танцоров, а на показательных выступлениях все девушки выбрасывались на лед в надежде до него дотронуться. Мы сделали короткую программу – матросский танец «Яблочко». Сашка был очень органичен. Произвольная программа – «Болеро» Мориса Равеля. Главным в этом сезоне было включение в короткую программу четверного прыжка, а в произвольную – двух четверных. В те времена это было ультрасложно, только два человека могли это сделать – Ягудин и Плющенко.

Сначала мы катали макеты короткой программы. Макет – это когда ты катаешь программу со всеми элементами, кроме прыжков. Когда мы добились очень приличной физической кондиции, то стали добавлять туда прыжок за прыжком. Потом стали катать две короткие программы подряд. Сашка умирал, но делал. Произвольная давалась тяжелее. Но постепенно я стал чувствовать, что он набирает форму. Единственная загадка для меня была с четверным прыжком. Саша говорил: «Скоро увидишь». Мы уже катали программы со всеми элементами, но четверным даже не пахло. Приближались первые соревнования Skate America. Четверного нет и в помине. Я стал закручивать гайки. Перед одной из тренировок сказал ему: «Саша, сегодня занимаемся только четверным». Он согласился. После где-то десяти попыток на две ноги он пошел на следующую: она была на две ноги, но чуть приличней. Вдруг он заорал: «Все, Саша, он там!» Кто там, что там? Я так и не понял, но пришлось поверить, деваться было уже некуда.