Танцы на стеклах - 2

ценностей? Ты омерзителен. Меня тошнит от мысли, что ты ко

мне прикасался.

      Ее слова что-то задевают в моей душе, и я сатанею от

ярости. Не знаю, на кого злюсь больше. Скорее, на себя. Она не

должна была увидеть… Не могу представить, что я бы сделал,

если бы увидел Мэл с тремя мужчинами. Убил бы всех на хрен.

      — Открой дверь, сука, или я выломаю ее и придушу тебя, —

рычу, ударяя кулаком в дверь, повреждая костяшки пальцев. До

меня доносятся ее сдавленные рыдания, переходящие в

испуганные крики, когда я начинаю методично долбиться в

дверь плечом. Если ударю ногой, то высажу весь косяк.

      — Пожалуйста, Джаред. Не делай этого. Я завтра открою.

Просто дай мне время, — всхлипывая, обращается ко мне

Мелания, с мольбой в голосе. Она напугана до чертиков. Не

знаю, что именно в ее словах заставляет меня перестать

выламывать дверь. Я слышу, как она плачет, и чувствуя себя

последним подонком. Еще вчера она смеялась и улыбалась

мне, и я видел свое отражение в небесно-голубых глазах. Я

прижимаю ладонь к двери, прислоняюсь лбом к деревянной

поверхности, тяжело дыша.

      — Мне жаль, Мэл. Прости меня, — шепчу я, приходя в ужас

от собственных слов. Ее рыдания становятся громче, разрывая

мое сердце.

   И я ухожу, понимая, что мне нечего больше добавить,

никакие объяснения не смогут помочь сейчас Мэл не

испытывать боли.

      Я уезжаю домой. Прошу Амира отвезти меня, так как сам

вести машину не смогу. Чувствую себя разбитым, грязным,

пропахшим женскими духами. Рания умело скрывает

удивление, когда я захожу в гостиную. От меня несет за версту.

Таким она меня еще не видела.

      — Я в душ и спать, — сухо сообщаю я, направляясь к

лестнице, которая ведет на второй этаж.

      Но уснуть мне удалось не скоро. Можно сказать, я

практически не спал, снова и снова прокручивая в памяти

события минувшего безумного дня. Рания, притихнув рядом,

тоже кажется не спала, но я так и не спросил, что тревожит

мою жену.

   Мелания

    «Меня тошнит от мысли, что ты ко мне прикасался».

   Я не соврала. Меня действительно тошнит. От

прикосновений Джареда, которые я вспоминала весь день, с

нетерпением предвкушая новые…

   Я и из комнаты вышла, только для того, чтобы хоть как-то

скоротать долгие часы ожидания близости с ним. Мне просто

хотелось запрыгнуть на свое солнце, на своего белого тигра с

руками и ногами, и прижаться к сильной груди, услышать

знакомый бархатистый смех, обнять. Сильно, до боли.

Целовать, без конца целовать, и шептать «я так скучала…».

   День без него был вечностью, я нарядилась для Джареда,

накрутила локоны, надела красивое платье с глубоким

декольте. Для него…

   А потом наткнулась на этого темноволосого и кареглазого

мужчину, даже двух шагов не сделав. Типичный араб, какими я

их всегда и представляла. Он сразу мне не понравился.

Неприятный, скользкий тип.

   К тому же бесил своими навязчивыми вопросами: кто я,

откуда, и как меня зовут. Амир представил его, как Али

Саадат, хотя и без этого поняла, что передо мной брат

Джареда. Я не смела дерзить ему, или как-то привлекать

внимание к своей персоне колкими и резкими ответами. Я

понимала, что должна слиться с девицами из гарема, быть

типичной «куклой», каких на вилле много.

   Моя грубость только бы разогрела его горячую кровь. Я уже

слишком хорошо знаю, какое поведение влияет на этих мужчин

с другой планеты…

    Поэтому просто улыбалась, была вежливой, надеясь на то,

что он утолит свой интерес и исчезнет с горизонта. Моя вина

только в том, что я не надела абайю, когда вышла из комнаты.

Но откуда мне было ее взять? Самина забрала мою одежду, а та

абайя, что была подарена Джаредом, лежала оборванными

лоскутами, на полу комнаты… весь день напоминая о самой

горячей ночи в моей жизни.

   Все пошло не так… не так, как хотела, представляла,

мечтала. В очередной раз.

    Этим вечером я хотела ему открыться. По-настоящему.

Поговорить, но не давить на Джареда. Мне кажется, что я

нашла, наконец, те самые слова, которые лишили бы мучений

нас обоих, дали бы нам надежду на будущее.

   Но уже слишком поздно.

   Уже и нет тех слов, что так хотелось сказать Джареду. Я

знала, что больше не будет по-прежнему: магия наших

прикосновений не возродится из пепла, а та самая мистическая

связь, в которой я так была уверена, оборвалась навсегда. Ее

никогда и не было…

   Я не слышу собственного крика, хотя ору во все горло, с

надрывом, до головной боли. Нервы оголены до предела,

измучены адской игрой Джареда.

   Боль фантомная, невыносимая, пыточная. Зарождается в

груди, рвет на части, в очередной раз разделяя все на «до» и

«после»…

   На этот раз, она бьет в самое сердце, сжигая последнее,

живое, переполненное любовью… на полусогнутых ногах, я

бегу в ванную, придерживаясь за стены, столешницы и

тумбочки, которые попадаются мне на пути.

   — Ненавижу! НЕНАВИЖУ! — кричу я, срывая с груди кулон,

подаренный Джаредом. Изящная башенка обжигает мои

пальцы, я с силой сжимаю ее в ладони, и задерживаю руку над