Танцы на стеклах - 2

приняв глупое выражение. При всем желании, не могу

представить своего брата в роли Правителя Анмара. Он не

потянет. Нет ни характера, ни внутренней силы, ни хватки.

Лишь глупые амбиции и тщеславие.

   — Я надеюсь, ты выполнил мое пожелание, брат, —

ухмыляясь, обращается ко мне Али. С недоумением смотрю на

него, в то время, как его взгляд прикован к литовской шлюхе,

извивающейся в танце перед моим американским гостем.

Узнаю ее по светлым волосам, потому что оплаченные для

праздника девушки в основном составе смуглые брюнетки,

несколько шатенок и одна рыжая. Лицо литовки скрыто

бархатной маской с прорезями для глаз, волосы собраны в

высокую прическу. Длинные прозрачные лоскуты, крепящиеся

на звенящий монетами пояс, обнажают ноги при каждом

движении. Короткий топ приподнимает небольшую грудь,

которая, почти полностью, предоставлена жадному взгляду

гостя. Вторая белокурая потаскушка танцует в центре гостиной

в таком же одеянии. Они выглядят настолько похожими, что их

сложно отличить одну от другой.

   — Ты перебрал, Али, — отвечаю я, вытягивая ноги и лениво

оглядывая веселящихся гостей.

   Мелания

   Я выхожу в партии из двенадцати девушек, встаю посередине

зала. В гостиной царит полумрак, и облегчает мою задачу —

слиться с девчонками. Кружусь в танце, теряясь в третьем ряду.

Я ходила на танцы, и знаю, что все всегда смотрят только на

первых танцовщиц. Поэтому спокойно отдаюсь музыке и

восточному танцу, кусая губы изнутри. Ступни жжет огнем, но

меня спасают обезболивающие таблетки, и, очевидно, «чай»,

которым меня угостила Самина. Потому что через пару минут,

я не испытываю никакой боли. Абсолютно. А вот грудь

обжигает огнем, желудок сжимается от страха и паники.

   Я сразу поняла, кто из присутствующих мужчин (в основном

арабов в национальных одеждах, и европейцев с ледяными

выражениями лиц) американец.

   Я слышу, как к нему обращаются «Кристиан», и постоянно

бросаю на него зазывные взгляды. Впрочем, мужчина уже сам

каким-то чудом нашел меня в третьем ряду. Не прошло и трех

минут, как он поманил меня к себе пальцем, расплывшись в

похотливой улыбке…

   Живот скрутило от отвращения. Может, моя идея не

настолько гениальна, как я предполагала?

   — Станцуй что-нибудь особенное, восточная красавица, —

мягко попросил Кристиан, плотоядно разглядывая мое тело. Я

привыкла к таким взглядам, поэтому просто набрала в легкие

воздуха и начала танцевать, вспоминая уроки. Я обязана

танцевать хорошо, как и все наяды, чтобы полностью слиться с

ними, и не привлекать излишнего внимания.

   Я должна выглядеть, как шлюха, чтобы Джаред не заметил

девушку, которая не старается для почетного гостя…

   Поэтому я старалась. И танцевала на разрыв —

соблазнительно, лаская руками свои бедра и живот.

   Движения давались легко, но сквозь сжатые зубы. Мой танец

был для Джареда, и буквально кричал: «Ну вот, ты получил то,

что хотел. Шлюху, Джаред. Нравится? Теперь я, как и подобает

шлюхе, принадлежу всем. Всем, а не тебе. Наслаждайся.»

   — А ты какая-то другая. Отличаешься от всех наяд, —

Кристиан сжал подлокотники кресла. Я заметила его

возбуждение ниже пояса, и поняла, что нужно действовать.

   — Какая? — томно прошептала я, приблизившись к

мужчине. Изгибаясь под музыку, я наклонилась к Кристиану, и

начала поглаживать ворот рубашки, и его грудь, содрогаясь от

отвращения внутри.

   Он симпатичный, спортивный. Но у меня еще не скоро

появится желание заняться сексом с кем-либо, кроме…

вообще, с кем-либ

   — Страстная. Но невинная. Ты как ангел… распутный ангел,

— отвечает он, и я с горечью осознаю, что даже незнакомец

это заметил. Эти слова часто говорил мне и Эдвард. Заглушаю

в себе воспоминания, и засовываю записку в карман на его

груди, продолжая вращать бедрами под музыку.

   Интересно, испытал бы Саадат хоть каплю той боли, что

испытала я, если бы увидел меня с другим? Как я трахаюсь с

чужим мужчиной, выкрикивая его имя, содрогаюсь в экстазе

для другого, ускоряя движения…  больше не для него.

   Меня тошнит от этих мыслей. Еще больше тошнит, когда

понимаю, что ни черта Джареду не было бы больно.

   — Что это, ангел?

   Сердце болезненно сжимается. Только Джаред может

называть меня так…  melegim.

   — Это… мой телефон, — подмигиваю Кристиану я, и

понимаю, что дело сделано. Остается только надеяться на то,

что мужчина поможет мне. Должен помочь. Он американец…

должно же быть чувство какой-то солидарности. Уверена, что

он не такой дикарь, как Саадаты…

   Кстати о Саадатах. Весь вечер чувствую на себе раздевающий

взгляд Али. Я узнала мужчину сразу — черные омуты глаз,

злые, но какие-то жалкие. От него исходит запах страха и

напускной самоуверенности, похоти, от которой

подташнивает. Я понимаю, что мне нужно немедленно

скрыться, но разум затягивается дымовой завесой. Я

задерживаюсь рядом с Американцем больше, чем нужно,

словно на несколько минут выпадаю из реальности…

   Отчасти, мне даже хочется касаться его… касаться, чтобы

убедиться в том, что я теперь равнодушна к Джареду. Что я

победила свою болезнь и зависимость, что когда он вновь

явится, мне хватит сил его отвергнуть…