Танцы с тенью (СИ)

— Я как-то имел неосторожность пожаловаться, что не люблю рыбу. — Вспоминает Аден. — И угадай, что мы следующие три недели ели в походе?

Я тихонько смеюсь.

— У меня то же самое было с печёнкой.

Соратник смотрит на меня, с наигранным недоверием изогнув бровь.

— Не любишь её больше, чем рыбу?

— Вообще ненавижу, даже запах. И к печёнке тогда даже каши не было!

— Я приучал вас не перебирать едой. — Монотонно отзывается Маркус. Мы оба пристально глядим на него.

— А сам-то рыбу ешь? — Коварно интересуюсь я.

— Ну… Смотрите, зимородок! — Спохватывается мужчина, увидав летящую над водой птичку. Мы смеёмся.

— Все понятно. — Заключает Аден. — Придётся продавать.

— Ага! Так же рядочком, сядем у обочины и будем рассказывать о голодной судьбинушке орденцев. Так мол, на жизнь не хватает, что подрабатываем. — Подхватываю я.

— С вас станется. — Ворчит наставник. Формально он уже не является наставником ни мне, ни тем более Адену. Но фактически не перестаёт им быть.

— А Баньяр любил рыбу? — Вспоминает Аден. Маркус оглядывается.

— Ты ещё помнишь Баньяра?

— Конечно, помню. — Оживляется тот и обращается ко мне. — Здоровенный был пёс, серый и мохнатый, как волк. Глазищи жёлтые, а лапы с мою руку!

— Помесь?

— Не знаю. Мама не призналась, откуда его взяла. Но росту он был во-от такого!

Он показывает высоту не меньше уровня моей талии.

Маркус усмехается.

— Тебе сколько лет тогда было, десять? Ещё над головой рост покажи.

— Меньше. Восемь, наверное… Но он и правда был здоровенный, почти как лошадь!

— Лошадью ты его и считал. — Укоризненно добавляет наставник. — А он потом приходил ко мне жаловаться и прятался под порогом, едва твой голос услышит.

— Этого уже не помню. — Смущенно признается Аден под моё хихиканье. — Мне казалось, он мне радуется…

— Конечно! Ты же, хитрец, его всегда с котлетой встречал!</i>

…Во сне я беззаботно смеялась, а открыв глаза замерла под одеялом от изумления, осознав: у Маркуса <i>была семья. </i>

Не просто знакомая женщина, что принимает в гости, а <i>настоящая</i> семья. И два сына; старший пошёл по отцовским стопам…

Я вспомнила, как отстранённо они общались в начале моего обучения: родственные отношения оказались вытеснены отношениями «наставник-ученик». К тому же Маркус изначально был против такого выбора.

Помню, как они, порой встречаясь, оттаивали. Я сама этому способствовала, почемучкой таскаясь за обоими. Однако наставник с Аденом окончательно помирились лишь спустя пару лет.

Ох и радовалась я, увидев их рядом!

А сейчас, часто-часто моргая, я смотрела в потолок и думала об одном. Когда мы с Аденом встретились в Тавере — он <i>знал</i>?

Проклятье… я не могла этого понять. Тогда от разговора меня отвлекала усталость, да ещё и Рен отвлекал. На вопрос, когда он видел Маркуса, Аден ответил, что давно, и перевёл тему на нового легата. Случайно?

Возможно, я принимала подозрения за действительность, но… метнулся тогда его взгляд в сторону таверны?

Мог его окликнуть мой ястреб, предостеречь: «Молчи»?

<i>«Охотник, которому довелось возродиться, страдает от провалов в памяти. Самые тяжелые воспоминания, которые он пережил когда-то, снова станут его испытанием.

Не нужно волновать такого охотника. Избегай упоминать то, что может задеть. Не торопи его память»</i>. — Учил меня Маркус.

Уверена, Адену он говорил то же самое.