Танцы в формалине

Грехи и души – все Ваше.

Я приведу их.

Я верну Первую Матерь.

Я дам ей Благословенное Семя,

И Дитя родится.

А Вы даруете мне свободу

От страданий Ада.»

– Что за черт?!..

С каждой новой прочитанной строчкой Серафима отступала от стены на шаг назад.

– Плоть и кровь… грехи… что…

Все мутнело перед глазами.

– Первая Матерь… Благословенное Семя… Дитя…

Что это значит?

– Свободу от страданий Ада… какого хрена…

Путанные мысли крутились в голове.

Прочитав этот текст, она вспомнила про пророчества: «Ты умрешь первая».

И слово на доске – «Грехопадение».

– Я приведу их…

Серафима застыла.

Дышать стало невозможно.

Она поняла…

Кто стоит за всем этим?

Тот, кто привел их сюда…

Тот, кто собрал их вместе…

Тот, кто интересуется сатанизмом…

Ребенок Розмари…

Тот, у кого была доска для спиритизма…

«Грехопадение»…

– Грехи и души – все Ваше…

Андриан!

Андриан…

Зло…

– О, нет!..

Денис! В опасности!

Она должна спасти его и…

Серафима кидается к выходу, и вдруг…

Боль.

Тьма.

И пустота.

Она исчезла из этого мира навсегда…

Она… умерла первой…

Глава 10. Не она, а другая

Солено-кислый запах с примесью горечи ударил в нос, и я открыла тяжелые веки, покрытые коркой засохших слез.

Воздух вошел в мои легкие, и в том соленом запахе я ощутила ноты ржавчины.

Что-то мертвое…

Что-то чужое…

Что-то пугающее и неприятное…

Я ощущала это вокруг и внутри себя самой.

Мои холодные пальцы сжимали что-то острое. И вот я уже ощутила режущую боль в ладони.

– Ай!

Я одернула руку и…

Она вся в крови.

Запекшаяся кровь на моей руке, сжимающей алый блестящий нож.

Нож?

Нож!

– Что за…

Мое тело… оно двигается.

Звон стали – нож падает на кафельный пол.

Я опираюсь руками о пол и ползу куда-то назад, пока не натыкаюсь на… тело.

Оборачиваюсь и застываю.

Труп.

Девушка.

Спутанный комок лохматых волос на голове. Все лицо в родинках. Мертвая белая кожа. Синий свитер с белыми медведями и звездами. И алый шарф на шее – кровь.

И нож в моей руке…

– Что это значит?..

Мир становится отчетливее.

Мое тело набирается сил, и я уже могу встать на ноги.

– Спокойствие… только спокойствие…

Я поднимаю взгляд и вижу… ее…

Еще одну девушку.

Каштановые распущенные волосы. Карие блестящие глаза чуть прикрыты. Светло-коричневый свитер. Темные джинсы и сапожки. Стройная и изящная.

Она плавает…

В банке.

В банке с солоновато-кислой жидкостью прозрачно-белого цвета, словно туман.

Формалин.

Огромная стеклянная бутыль, заполненная мутной жидкостью, возвышалась в этой темной комнате от пола до потолка. Вокруг – серые столы, словно парты в школьном классе. На стенах – анатомические рисунки. В углу стоит раковина, а над ней – зеркало.

На полу – мертвая девушка с перерезанным горлом.

В банке с формалином – вторая мертвая девушка.

И я…

С ножом.

Я в пустом темном классе.

А я…

Кто?

Как оказалась здесь?

И что натворила?

В моем кармане… телефон…

Я взяла телефон. Он не заблокирован. Включаю фронтальную камеру и вижу лицо… ее лицо, той девушки, что плавает в банке с формалином!

Как такое возможно?

У меня… ее волосы, ее глаза, ее свитер, ее джинсы и сапожки…

И имя…

Как ее зовут?

Я быстро нахожу записи контактов, свой номер у нее подписан…

Серафима.

Кто она такая?

Почему я – она?

Я роняю телефон на пол.

Одежда мертвой девушки, лежащей на полу, испачкана кровью и рвотой.

Я обхожу труп стороной, мои ноги ступают в кровь.

Я направляюсь к зеркалу, висящему над раковиной.

Смотрю на себя: она.

– Это она…

Смотрю на нее, плавающую в формалине…

– Серафима?

Она там, а я…

Здесь…

Вместо нее.

– Какого черта происходит?

Бросаю взгляд на нож – так и лежит. Весь красный. Блестит.

И труп…

Труп другой девушки, которую я могла…

– Нет!

Бегу к двери, выглядываю – коридор. Пустой коридор и новые двери.

– Где я?

Возвращаюсь в класс… это же класс?

Словно, класс анатомии…

За окном – ничего, пустота.

Я зажигаю свет в комнате – мерцает одна тусклая лампа.

– Что мне делать?

Я подхожу к стенам и снимаю большие плакаты с рисунками и схемами. Они станут моими щитами.

Я беру мертвую девушку за руки и волочу по полу. За ней остается красная тропа.

– Вот черт!

Но я не останавливаюсь, а продолжаю.

Я еще успею во всем разобраться, а сейчас надо… спрятать тело, чтобы меня не поймали.

Если это вообще сделала я, а не та, кто в банке…

Но как тогда…

– Проклятье!

Я затаскиваю труп незнакомой мне девушки, от которой разило спиртным, под самый дальний стол. Плакатами, что я сняла со стен, я заставила нижнее пространство стола, сделав импровизированную ширму. Теперь труп спрятан. Ее нескоро найдут.

Лучше бы вообще ее никто не нашел…

Конечно, я понимаю, что рано или поздно ее найдут, но сейчас это совсем неважно.

– Что делать с кровью?

Я подошла к раковине и нашла под ней пустое ведро и тряпку. Набираю воду. Нужно вымыть полы от крови.

Заметаю следы убийства, которого не…

– А может и совершала…

Тщательно выжимая тряпку и часто меняя воду, я вымываю пол от крови. Уже гораздо чище. Пока мою полы, я искоса гляжу на нее, плавающую в банке.

Она такая же… как я…

Но я – не она, а другая.

Что теперь?