Танцы в лабиринте

Лиза покорно взяла коньяк, сделала глоточек и поморщилась.

- Нет-нет. Это совершенно не даст... э-э... желаемого эффекта. Необходимо сразу все, это же лекарство. И нечего смотреть на меня глазами испуганной птицы. Доктора слушаться надо. Вот так, вот... - он протянул выпившей маленькими глоточками полную рюмку девушке кусочек лимона. - Вот увидите, насколько лучше станет. Ваше здоровье! - он приподнял свою рюмку, выпил коньяк и тоже зажевал лимоном. - Да вы присядьте. Завтракать будете? Ну, впрочем, это вам еще и самой пока не ясно... Но яишенку, на всякий случаи, мы сейчас организуем.

Леон открыл холодильник и достал из него яйца.

- Так, - отметил он спустя какое-то время, когда на столе стояли две небольшие плоские тарелки с глазуньей, нарезанный пшеничный хлеб и сливочное масло. - Щеки порозовели, глаза... а глаза-то у вас, оказывается, синие! Ну все, жить будете. Теперь далее... У вас ничего не болит? Руки-ноги... прочее?

Лиза задумалась и опять отрицательно покачала головой.

- Уже хорошо. Но... есть у меня одно подозрение. Ну-ка... - Он подошел к девушке и стал ощупывать ее голову.

- Ой! - негромко вскрикнула вдруг Лиза.

- Ага. Вот оно что... У вас, милая моя, здоровенная шишка на затылке, если вам, конечно, интересно это знать. Откуда, не помните?

- Нет.

- А это значит...- Леон вернулся на свой табурет и налил в рюмки коньяк. - Это значит, что... весьма вероятно, вас вчера ограбили. Тюкнули по голове и ограбили. И амнезия эта у вас не посталкогольная, а посттравматическая. Типичная ретроградная амнезия. Поздравляю! - Он приподнял свою рюмку, выпил и принялся за яичницу. - Да вы пейте, пейте, хуже уже не будет.

Лиза отхлебнула коньяку и стала вяло ковырять вилкой в тарелке.

- А вы, простите, хоть что-нибудь помните? - намазывал Леон масло на хлеб. - Откуда родом, как маму-папу зовут?

Глядя в тарелку, Лиза отрицательно покачала головой. Губы ее задрожали, и на яичницу капнула слезинка.

- Господи! - вскочив с табурета, переполошился Леон. - Лизонька, детка, простите вы

меня, идиота. Доктора все, вы знаете, такие циники, ну профессия такая, что же поделаешь, ну успокойтесь вы, пожалуйста... Ничего страшного, это у вас временное, поверьте! Это пройдет, есть миллионы случаев, честное слово! Может, завтра же и пройдет, а может, уже и сегодня, поверьте. Ну?

Она с надеждой подняла на него большие синие глаза.

- Ну вот. И... ни в коем случае нельзя плакать. Вам вообще сейчас нужны исключительно положительные эмоции. И все пройдет, вот увидите! Ну... ну хотите я вам вприсядку станцую? Вот смотрите - оп-па! оп-па! Ну вот, наконец-то улыбнулась... Ешьте-ешьте. И коньяк допивайте. Хороший коньяк, между прочим, целебный.

Лиза глубоко вздохнула, сделала небольшой глоточек из рюмки, взяла кусочек хлеба и стала есть глазунью.

6

- Опа!.. - растерянно застыл на пороге кухни молодой мужчина с изрядно помятым лицом, которое украшал бланш под левым глазом. На нем были надеты лишь широкие длинные, почти до колен, трусы в разноцветный горошек.

- Миль пардон... Леон, у вас здесь дама, а я неглиже. Конфуз какой... Я тут,- переминаясь с одной босой ноги на другую, он заговорщицки понизил голос и указал пальцем на туалет, - пур ле пти, с вашего позволения. Ничего, а? Ага, не дожидаясь ответа, он кивнул и скользнул за дверь.

- Вы не пугайтесь, Лиза, - улыбнулся Леон, взглянув на недоуменно распахнувшиеся глаза девушки. - Это Анатолий. Он художник.

- И поэт! - донеслось из туалета. - Гениальный...

- А как вы оказались в моем доме. Толя? - чуть повысив голос, спросил Леон.

- Сейчас, минуточку! Я только штаны надену.

- Сделайте одолжение...

- Так вот, - Анатолий вновь появился на кухне, но уже одетый в светло-бежевые брюки и толстую клетчатую рубашку. - У меня тут графику кой-какую купили, ну и... заколбасился я маленько. Решил вот к тебе заглянуть. Ничего? Без звонка, правда, это уж что пардон, то пардон.

- Ну да. А я уехал. Но это ночью уже, мне тут нужно было на минуточку, но... так вышло, что до утра. А вы, выходит, еще позже приехали? Ну а в дом-то как проникли?

- Так открыл кто-то, видимо. Дверь же не взломана... - без особой уверенности в голосе произнес Анатолий.

- Да нет.

- Ну вот уже и слава Богу, - с облегчением вздохнул он. - А это у вас тут что? Никак спиртосодержащий напиток?

- Увы...

- Да полно вам, Леон. Не стесняйтесь, ведите себя естественно, будьте как дома. - Он протянул руку к бутылке коньяку. - И познакомьте, наконец, меня с дамой.

- Лиза,.- сделал Леон изящный жест в сторону девушки. - Она из Прибалтики, но...

- Зы-зы... - перебил его вдруг Анатолий. - Зы-зы-зы... стоп, иначе забуду. Стихи! Вот только что, честное слово, барышню увидел и вдруг ну просто осенило. Про любовь. Вот смотри:

"Что это, клоп или прыщ? - дева поэта спросила.

Дура, - ответил поэт и отвернулся к стене..." Ничего? Не, ну ничего, а?

- Ну... - улыбнулся Леон. - Вообще-то они уже известны.

- Да? Это ж надо...- Анатолий отхлебнул из бутылки, сглотнул и неожиданно выставил указательный палец в сторону Лизы:

- Сколько лет? Шпрехен зи дойч?

- Твони файф, - вырвалось вдруг у нее.