Таракан

– Я думаю.

Он рассеянно смотрел в пуленепробиваемое окно. Лимузин в сопровождении полицейского эскорта скользил кружным маршрутом по узким зеленым дорогам, мимо добротных домов с садовыми участками, тоже весьма ухоженными. «Летние домики», – подумал Джим. Берлину свойственна определенная серость. Мягкая и приятная. Она ощущается в воздухе, в светлой песчаной почве, в крапчатой каменной облицовке. Даже в деревьях и травах, и в зеленых границах пригородов. Такой прохладный и привольный серый, необходимый для связного мышления. Размышляя об этом, пока парторг ждал его ответа, Джим почувствовал, как его пульс замедляется, а мысли складываются в четкие самодовлеющие конструкции, вроде тех немецких домиков. Он словно бы ощутил в своем распоряжении древний мозг, который мог решить любую современную задачу. Даже без помощи глубокого феромонного бессознательного. Или тривиального интернета. Без ручки и бумаги. Без советников.

Он поднял взгляд. Процессия автомобилей и мотоциклов, доставлявшая премьер-министра к ожидавшему его реактивному самолету Королевских ВВС, остановилась перед въездом на магистраль. И в тот момент Джима посетил вопрос, словно поднявшись со дна колодца глубиной тысячу миль. Джим поразился его простоте и красоте. До чего же легким был этот вопрос: кого он любил больше всех в мире? И в тот же миг он дал себе ответ и понял, что надо делать.

Никто не удивился, когда Арчи Таппер попросил знакомого бизнесмена организовать импровизированную конференцию конгрессменов-республиканцев с участием представителей различных учреждений и исследовательских институтов, к которым они относились. Такие конференции проводились довольно регулярно и отличались благочестием, хорошим финансированием, патриотизмом и сытным столом. Основными темами традиционно были неприкосновенность жизни, непогрешимость второй поправки [31] и, разумеется, свободная торговля. Хорошо освещались горная промышленность, строительство, нефтедобыча, оборонный сектор, табачная и фармацевтическая индустрия. Джим вспомнил, что и сам присутствовал на паре таких конференций еще до того, как стал лидером партии. У него остались самые теплые воспоминания о любезных дородных людях средних лет, с ароматными, гладко выбритыми розовыми лицами, настоящих джентльменах, непринужденно чувствовавших себя в смокингах. (Женщин там было немного, и ни одного цветного лица.) Один добрый малый настоятельно приглашал его на огромное ранчо в Айдахо. Через пять минут кто-то еще пообещал ему радушный прием в духе старого доброго Юга в Луизиане. Щедрые и дружелюбные, они воспринимали в штыки любое упоминание климатических изменений и таких международных организаций, как ООН, НАТО и Евросоюз. Среди них Джим чувствовал себя как дома. Он не сомневался, что они проявят искренний интерес к его предложению и помогут профинансировать британский разворотческий проект, пусть даже многие считали, что он не слишком подходит для такой большой страны, как США. Но, возможно, Таппер сумеет каким-то образом убедить их. Вот уже пару лет британские премьеры правильных убеждений были желанными гостями. Но эта наспех созванная конференция должна будет задать тон противоточному финансированию. Президент произнесет краткую вступительную речь. Среди иностранных гостей числились сорок проправительственных консервативных парламентариев. Местом проведения был выбран один отель в Вашингтоне, владельцем которого оказался Арчи Таппер, что должно было придать мероприятию определенную интимность.