Тараканьи бега

– Нет, – отказалась она, – буду дочищать реку. А ты всё выяснишь и, если что сладенькое, напоследок и я схожу. А пока… Я когда про третий каскад оповещение получила, так надеялась… Но опять тюнинг. Неужели они меня бросили… – о чём она, я понял: боги опять не дали ей ничего, чтобы она могла спрятаться. – Вот, может, в мутацию чего-нибудь всё-таки подкинут. Да и не хочу я без тебя, без подстраховки твоей, в песочнице оставаться: слишком мелко здесь, слишком трудно скрываться.

А когда я начал собираться – уж полночь близилась! – вдруг показала мне сетчатую тряпочку – пояс суккубы, узнал я.

– Видишь?

– Не понял?!

– Я хочу, чтобы ты твёрдо знал, сейчас он не на мне. А ты… Ты не хочешь надеть тот «браслет хлада»?

– Ну, если просишь.

« – И щит!

« – Господин! Я активирую щит Аэгана! – сразу всё поняли мои коррелятки.

А она встала, отвернулась… Мерцающие блики костра заскользили по её фигуре, по зашевелившейся, неспешно оплетающей её тело ткани – сейчас материя несаешно формировала нечто вроде сари… Спина, где её не прикрывали божественные шелка, высохшей или плоской уже не была. И одновременно при этом освобождалась её голова, открывая водопад волнистых солнечно-светлых волос.

Хельга повернулась ко мне.

– Ты же говорила, что была рыженькой? – только и сумел выговорить я.

– Что стала блондинкой, упоминала тоже.

– Я про то, что… Вот всё это, – я бестолково поводил руками, – …ты просто придумала?!

Хельга потупилась. Синева из её глаз выплёскиваться перестала, уголки губ немного опустились, на лоб словно набежала тень от далёкого, почти из стратосферы! – облака, и ещё прозрачнее стала кожа.

« – Хозяин! Стерва на жалость давит! Не поддавайся! Закройся!

« – Господин хотя быпросто отведите взгляд!

Сил, оторваться, опустить глаза, еле хватило. Но хватило и Восприятия, чтобы периферийным зрение увидеть, как она недоумённо вскинула ресницы, и чуть качнула головой.

« – А, выдра, съела?!

« – Господин, Вы её удивили. Она точно рассчитывала на большее.

– Ты не ответила, – глаза я поднял, но смотрел на шкаф у стенки за нею, чтобы сама она была не в фокусе. Старый приём. Но на Земле я его использовал, когда приходилось разговаривать, торговаться, настаивать на своём – с людьми, с которыми дело иметь было жутко. Не только с бандитами. Среди тех, которые в 90-е добились денег, пушистиков не осталось.

– Внешность я срисовала с портретов, писанных Эллистоуиллом. Это художник. Гений. Был.

– Ты его тоже?..

– Да. Из тех трёх дюжин, которые за мною в последний раз гонялись – пятеро не могли простить именно его. Арджейн, кстати, как раз из них, – улыбнулась она. И меня опять проняло: столько детского недоумения отобразилось на совершенном лице. – Он и сам был поразительно красив, и пользовался своей красотой, как опиумом. А потом уходил «искать совершенную красоту. А ты… Ты же понимаешь? – не совершенна», – пожала плечами она, и голос её налился темнотой: – Посмотри на меня! Нет, не на мой затылок – на меня, на моё лицо! На её лицо… Посмотри!

Я заставил себя сначала выдержать тридцать секунд и только после того, как убедился, что мог бы и дольше, перевёл фокусировку глаз.

… вспомнилась строка из Этикета: «… для первого прикосновения к лицу возлюбленной рекомендуется слегка раскрывшийся бутон розы, сорванный не позднее, чем за час до события.»

– Девушка помимо своей красоты была ещё и спортсменкой и поражала окружающих вроде бы несочетаемым – отточенным атлетизмом и абсолютной трогательностью. Четверо из его моделей покончили с собой. Она была третьей. Её мать пообещала мне за его голову передать в собственность все её портреты. Передала. Не только кисти убиенного. Ну, и ещё пару я забрала из его мастерской. Еле удержалась, чтобы не сжечь остальное. Еле-еле… Может, зря?

Потом мы ещё долго сидели…

И отблески огня перемежались с тенями ночи… И она говорила. И её голос больше не контрастировал с её лицом. И мне вдруг начало казаться, что колени под её сари проглядывают всё отчётливее, что ткань, прикрывающая живот – всё прозрачнее, а косое декольте –- всё откровеннее.

« – Не кажется, – хмыкнула Чи-сан. – На шестнадцать миллиметров стало ниже.

« – Хозяин, – заоблизывалась тут моя рыжая сладострастница, – а не трахнуть ли нам её?

« – Господин, – тут же вмешалась вечно трезвая училка, – не советую попадаться на очевидную провокацию. Умудрённая жизнью… Вы ж помните, ей и до всех этих 144 лет было уже несколько за тридцать! Она сейчас ферзевый гамбит разыгрывает: отдаст Вам пешку – поцеловать, может, позволит – и возьмёт инициативу в свои руки: хочу дам, хочу – уйди с глаз моих, но ты меня так обидел, что на всю жизнь уже должен!

« – Эх-х, – пригорюнилась ответственная за интуицию: – сегодня точно не даст… Морковку перед носом подвесит и прыгать заставит. Не меньше недели. Акула с сиськами!

Когда эти двое заодно, им лучше верить. Уже доказано. Но… И ведь даже щит молчит! Даже браслет не холодит. Что она вытворяет! Как?! Ничего, у нас на их женские гамбиты есть защита Чигорина!

« – Конь на с6, что ли? – ничего не поняли они обе.