Нхо заметил, что среди курильщиков опиума смертельный передоз – редкость. Как правило, они просто теряют сознание. Тут открылась дверь, и вошел Рангсан.
– Есть новости, – бросил он и сел, развернув газету. – Они установили причину смерти.
– Я думал, результаты вскрытия станут известны не ранее завтрашнего дня, – сказал Нхо.
– И без них ясно. Парень из технического отдела нашел на опиуме тонкий слой синильной кислоты. Мужик умер, должно быть, от глубокой затяжки.
Вокруг стола воцарилось молчание.
– Поговорите с Майсаном! – оживилась Лиз. – Мы должны определить, где Лав взял этот опиум.
– Не хотелось бы радоваться прежде времени, – предупредил Рангсан. – Майсан говорил с постоянным наркодилером Лава, и тот давно его не видел.
– Отлично, – заявил Харри. – Теперь, во всяком случае, очевидно, что кто-то очень хотел подставить Брекке и сделать его убийцей.
– Нам это ничего не дает, – возразила Лиз.
– Я бы не был столь категоричен, – ответил Харри. – Возможно, Брекке вовсе не случайно был выбран козлом отпущения. Что, если убийца имел мотив и сознательно хотел свалить вину на него и таким образом поквитаться с ним?
– Как это?
– Если мы отпустим Брекке, то можем дать толчок дальнейшему развитию событий. И тогда сумеем выманить убийцу из тени.
– Прости, – сказала Лиз, – но мы не можем отпустить Брекке.
– Что? – Харри не верил своим ушам.
– Это приказ начальника полиции.
– Но…
– Это приказ.
– Кроме того, у нас есть новая косвенная улика, подтверждающая норвежский след, – сообщил Рангсан. – Ребята из технического отправили в Норвегию результаты экспертизы жира, обнаруженного на орудии убийства. Норвежские коллеги подтвердили, что это олений жир, которого нет в Таиланде. Тогда наши эксперты предложили арестовать Санта-Клауса.
Сунтхорн и Нхо захихикали.
– А потом из Осло пришло сообщение о том, что олений жир обычно используется саамами в Норвегии как смазка для ножей.
– Значит, таиландский нож и норвежский жир, – подытожила Лиз. – Становится все интереснее.
И она спешно начала собираться.
– Желаю всем спокойной ночи и надеюсь увидеть вас завтра отдохнувшими.
Харри догнал ее у лифта и попросил объяснений.
– Послушай, Харри, это Таиланд, и здесь другие правила. Наш шеф полиции заявил вашей в Осло, что нашел убийцу. Он считает, что это Брекке, и когда я проинформировала его о последних данных расследования, он очень рассердился и заявил, что Брекке останется в камере предварительного заключения до тех пор, пока не предъявит железное алиби.
– Но…
– Надо сохранить лицо, Харри, сохранить лицо. Не забывай о том, что таец никогда не может ошибиться.
– А если все знают, кто совершил ошибку?
– Тогда все постараются сделать так, чтобы это не выглядело ошибкой.
Лиз вошла в лифт, и двери закрылись, прежде чем Харри успел возразить. А он наконец вспомнил, что за песню мурлычет себе под нос. «All Along the Watchtower». Как там начинается? «There must be some way out of here, said the joker to the thief»[29]
. Это уж точно.На пороге квартиры лежало письмо, на конверте стояло имя Руны.
Харри расстегнул рубашку. Пот словно маслом покрывал его грудь и живот. Он попытался вспомнить самого себя в семнадцать лет. Был ли он влюблен? Наверняка.
Он сунул письмо в ящик ночного столика, не распечатывая, поскольку намеревался вернуть его отправителю. И улегся в постель под убаюкивающий гул кондиционера и полумиллиона машин за окном.
Он подумал о Биргитте. Шведке, которую встретил в Австралии: она сказала, что любит его. Что говорил ему Эуне? Что Харри «боится привязываться к другим людям». Последнее, о чем он подумал, – что всякие роды заканчиваются похмельем. И наоборот.
Глава 32
Йенс Брекке выглядел так, будто не спал все это время, с той последней встречи с Харри. Глаза покраснели, руки бесцельно двигались по столу.
– Значит, вы не помните охранника паркинга с афропрической? – задал вопрос Харри.
– Я уже сказал, что не пользуюсь парковкой, – покачал головой Брекке.
– Ну что же, забудем на время об охраннике по имени Джим Лав, – сказал Харри. – Подумаем о том, кто же так стремится засадить вас за решетку.
– Что вы имеете в виду?
– Кто-то очень постарался разрушить ваше алиби.
Йенс в изумлении поднял брови.
– Десятого января кто-то поставил видеокассету от третьего января и сделал новую запись как раз на то время, когда мы должны были бы увидеть машину посла и то, как вы провожаете его на парковку.
Йенс нахмурился.
– Подумайте об этом.
– Следовательно, у меня есть враги?
– Вероятно. Или из вас просто делают козла отпущения.
Йенс почесал затылок:
– Враги? Даже не представляю себе, кто это…
Вдруг он просиял:
– Значит, меня отпустят?
– Прошу прощения, но вы все еще под подозрением.
– Но ведь вы только что сказали, что у вас…
– Начальник полиции не хочет отпускать вас, пока не подтвердится алиби. Поэтому прошу вас хорошенько подумать об этом. Кто мог вас видеть после того, как вы простились с послом и отправились домой? Может, кто-то на парковке, или когда вы уходили с работы, или садились в такси, или в каком-нибудь киоске, или где-то еще?
Йенс поднес пальцы ко лбу. Харри зажег сигарету.