Таран и Недобитый Скальд

И вправду, дерущаяся толпа плавно, но уверенно перетекала от полупотушенной церкви в нашу сторону. Я поняла, что мне лучше удалиться и переждать кровавую развязку в присоветованном Улой овражке.

Я благополучно перекатила бывшее тело Улы в овраг и свалилась в него сама. В скором времени туда подвалили: Карл с булькающими останками рогатого в пакетике, Мэри Джейн с вечной своей дубиной и скатанной в рулон тушкой ушастой и Ула, нежно прижимающий к сердцу остатки кагора в дубовой бочке. Полубес опять принялся галантно раскланиваться передо мной:

— Ну что, Полина Ивановна, теперь я вам больше нравлюсь?

Я снова вспомнила, что эта однорогая прелесть могла стать моим Помощником вместо веселого рыжего алкаша, и ответила хмуро:

— Моя любовь к тебе, как и любовь среднестатистического зятя к среднестатистической теще, измеряется километрами. Понятно? Но сейчас я тебя люблю, потому что ты здорово приложил этого рогатика…

Полубес кротко просиял правой половиной и злобно ухмыльнулся левой. Вперед вылезла Мэри Джейн:

— А здорово мы их! Как я ей в пятак наваляла, она и прочихаться не успела! Знай наших! Эх, я так не веселилась с двадцать девятого года, когда мы с подругами устроили классную потасовку в лондонском мужском клубе “Тощий пеликан”! Мужики все в дорогих костюмчиках, носках под цвет усов, серьезные такие… сначала были. А потом не знали, куда залезть! А мы их яйцами, яйцами!

Ностальгирующую Мэри Джейн перебил невесть откуда появившийся заспанный дух в белых шмотках, которые Ула называл официальным нарядом:

— Чего так поздно неотложку вызываете? — зевнул дух. — Поспать не дадут… Ну чего тут у вас? Ладно, сам вижу… заготовку освидетельствовать надо.

Ула кивнул и услужливо пододвинул бывшее тело к духу. Тот меланхолично почесался, вытащил из-за уха карандаш, а из воздуха пачку бланков, завис над заготовкой и забубнил:

— Поверхностный осмотр… Лицо… Сильное посинение девяноста процентов кожи, четыре гематомы, подбиты оба глаза, один заплыл совсем… Шишка на лбу… Как она по-медицински-то будет? Не знаете? Ну и хрен с ней… Теперь уши… Ушные раковины необычно увеличены, предполагаю издевательство и насилие. — Я покраснела и виновато опустила глазки долу. — Так, переходим к торсу… В целом сохранился неплохо. Особая примета — в третьем ребре слева застряли вилы, адский инвентарь, размер два на ноль пять… Спускаемся ниже… Сильная деформация и посинение ягодичной мышцы.. Гениталии — прочерк… Восстановлению не подлежат.. Ноги целы, на месте.. Это уже радует! — новоявленный патологоанатом перевел дух и забубнил опять: — Заключение медицинской комиссии: заготовка икс бэ ноль сорок девять, код Ула, находится в относительно хорошем состоянии, правда, в силу специфических особенностей строения рекомендую дальнейшее использование при работе в странах Ближнего Востока, в заведениях типа “гарем”, на должности типа “евнух”. Освидетельствовал… Принял… Распишись! — дух сунул Уле бланк и тот послушно нацарапал свое имя.

— Нужен свидетель! — дух огляделся и, игнорируя подавшуюся вперед Мэри Джейн, протянул бумажки мне. — Черкани там, где галочка…

Я подумала и поставила крестик рядом с древнескандинавскими рунами. Дух забрал бланк, выкатил из воздуха тележку на колесиках, погрузил на нее заготовку, аккуратно положил рядом вилы, поручкался с Улой, кивнул всем остальным и испарился

— Быстро сработал! — восхитился Полубес — Но мне тоже пора прощаться, как ни печально оставлять драгоценную Полину Ивановну.. Дела, дела! Нужно зарегистрировать эти бренные вонючие останки, а там все такие бюрократы, сразу развопятся: “Лицо полубесовской национальности! Где ваш пропуск?” В общем, оревуар, гудбай, до побачення!

Карл тоже испарился, унося с собой запах жженой резины. Я не была особо опечалена его отлетом. Хоть он и спас мне жизнь, но лучше, когда вот такие половинчатые жертвы селекции держатся от тебя подальше. Мне как-то ближе вон тот трусливый толстозадик, обнимающий бочку с кагором, и лохматая девица с дубиной. Кстати, о девицах! Мэри Джейн тоже принялась прощаться:

— Ну теперь-то мы уж точно не скоро встретимся! А жаль… Там, где вы, всегда такое веселье, такая мочиловка!

— Чему радуешься, садистка? — пробурчал расхрабрившийся Ула. — Понравилось, что ли, из мужиков евнухов делать?

Мэри Джейн притворилась, что ей очень стыдно, но по секрету шепнула мне, что дело всей жизни настоящей суфражистки — сделать хоть одного мужика евнухом и хоть одного евнуха мужиком. Я тоже шепотом пожелала ей успеха в этом трудноосуществимом начинании.

— Ну, прощайте, что ли… — Мэри Джейн даже чуточку прослезилась.

— Не прощайся! — завопил Ула. — Ты всякий раз прощаешься и каждый раз возвращаешься! А я хочу дожить до седин и внуков понянчить!

Ну насчет внуков рыжий, конечно, загнул. Какие могут быть внуки у бесплотного духа? Так, дымовушки какие-нибудь…

Пока я размышляла о высоких материях, Мэри Джейн и Ула продолжали препираться:

— А вот и не попрощаюсь! Нужен ты мне очень! Ты… ты… рыжий, гадкий и невежественный!